Угли войны

Шесть тысяч лет очажники и их корабли служили всем расам Множественности. Они спешили на помощь погибающим среди звезд, доставляли продовольствие и медицинскую помощь на пораженные голодом и эпидемиями планеты. Их имя стало синонимом надежности и верности. Желтая звезда, украшавшая борта их кораблей, повсеместно стала эмблемой спасательного флота. Его экипажи заслужили почести восьмисот культур, разбросанных на пространстве в двести тысяч световых лет.

Но не навеки.

За пятьдесят веков до рождения Софии, когда по северным окраинам Сибири на ее родной планете еще бродили косматые мамонты, спасатели пропали. Никто не отзывался на призывы о помощи. Не стало ни кораблей, ни очажников. Они покинули свои базы и дорожные станции, а экспедиция на их родную планету нашла лишь холодный необитаемый мир – снежную пустыню.

История очажников словно пронизала Софию электрическим током: она обрела так долго не дававшееся ей предназначение. Она решила отдать богатство и силы возрождению «Объединения личных очагов в один, преданный спасению и возврату бедствующих скитальцев». Только назвала иначе – Дом Возврата, и деятельность его поначалу ограничивалась драчливыми группировками человеческой Общности. Со временем, показав себя, Дом смог распространить охват операций на все расы Множественности.

За год София переоборудовала свой торговый флот для новых целей. Расходы чуть не разорили ее, но после спасения нескольких важных персон отдельные правительства согласились поддерживать Дом в обмен на его услуги. Организация стала пополняться людьми и кораблями; в стратегических пунктах по всему человеческому космосу вырастали склады и дорожные станции, и раз за разом росло число спасенных жизней.

Желтая звезда, эмблема очажников, стала гербом Дома, а перевод их девиза: «Жизнь превыше всего» – превратился в мантру каждой его миссии.

Софии еще не исполнилось сорока, когда она стала одним из самых могущественных и уважаемых лиц Общности, а подчинявшаяся ей армада превосходила все, что могло бы собрать отдельное государство. Она трудилась во имя погибших родителей и пропавшего мужа. Не снимала траура, посвятив себя воспоминаниям и надежде, что ее усилиями другие избегнут боли потерь.

К несчастью, кое в чем София обманывалась и на сороковом году жизни столкнулась с предательством.

Ее муж Карлос все это время был жив. Его отлет в пространство скакунов был отвлекающим маневром – уловкой, чтобы скрыться от тайных игорных долгов. Когда же София приобрела влияние и известность, он вернулся в ее жизнь, списав свое отсутствие на временную амнезию, и потребовал равной доли в ее доходах – доходах, которые она уже вложила в создание и поддержку флота Спасения.

Увы, Карлос обладал харизмой, а София была замкнута в себе. А главное, Карлоса поддержали несколько основных попечителей Дома – те, кто были с ним в тесной дружбе до его исчезновения и теперь стекались под его знамена в убеждении, что как лицо организации Карлос гораздо выигрышнее застенчивой, молчаливой, измученной горем Софии.

Через год конфликт дошел до суда. Стороны перебрасывались встречными обвинениями, правительства и политические партии добавляли веса той или иной стороне в расчете приобрести на этом деле популярность и влияние. В конце концов весы общественного мнения и юриспруденции решительно склонились на сторону Карлоса, и София, не выдержав сфабрикованных скандалов и реальных издевательств, последовала примеру своих предшественников, очажников. Она бежала, оставив за спиной все свое состояние, имущество и единственную оплодотворенную яйцеклетку в лунной клинике.

Никто не знал, куда девалась София. Она бежала так далеко и так быстро, что стала в конечном счете другим существом.

И на этом кончается рассказ о ней.

Дом Возврата продолжал действовать. Карлос предъявил права на оставленный ею эмбрион, и из него выросла твоя прабабка. После отставки Карлоса кое-кто надеялся на возвращение Софии, которая могла бы снова возглавить свою империю альтруизма. Но она не объявилась.

Теперь же даже самые горячие ее сторонники вынуждены смириться с фактом, что она пропала навсегда, скончалась в нищете и безвестности среди своих любимых звезд.

Я замолчала.

На дне спасательного плотика, свернувшись, как птенец в гнезде, натянув на себя серебристое спасательное одеяло, тихо-тихо посапывала капитан Констанц.

26. Аштон Чайлд

Простыни подо мной промокли от пота. Что же это, я снова в джунглях?

Я нехотя разлепил веки и уставился в незнакомый потолок.

Лазарет «Злой Собаки» позволял разместить раненых после большого сражения. Я, немного придя в себя, хоть и затуманенный еще обезболивающими, насчитал в нем не меньше шестидесяти коек. Помещение было таким длинным, что дальний конец скрывался за изгибом корпуса.