Угли войны

Это существо явно умерло очень-очень давно. У него были четыре многосуставчатые ноги, покрытые каким-то твердым панцирем, и по меньшей мере дюжина ссохшихся щупалец торчали из того места, которое я сочла за шею. Головы я не нашла, но в темных щелях у корней щупалец засохли остатки округлых мясистых органов, – возможно, раньше это были глаза. Рта я тоже не увидела и предположила, что он мог скрываться под животом этого существа. Одно щупальце обвивало крученую многоствольную штуковину – наверняка оружие. В другом существо сжимало вырезанную из камня фигурку, очень напоминавшую его самого. Не знаю, божество или возлюбленного. Однако мне захотелось поднять ее, просто чтобы ощутить тяжесть в ладони.

Стремилось ли это создание к центру лабиринта или просто искало выход?

Я, прижимаясь к стене, протиснулась мимо, наморщив нос от слабого, едва уловимого запаха: пахло кожей и рыбой – мне этот запах напомнил селедочные рольмопсы, которыми меня кормили в детстве бабка с дедом, когда я гостила у них в Осло. В таких суровых и дальних местах особенно странно ощутить вдруг связь с домом на уровне желудка!

Оставив тело позади, я на дрожащих ногах поспешила дальше, к месту, где коридор выпрямлялся и выводил в большое пространство с узлом ржавых труб и трубочек. Из стыков капала вода, шипели струйки пара. Одни трубки были медного цвета и не толще карандашика, другие, из прочной черной керамики, толстые, как туннели метро. Ни пола, ни потолка не было видно. Через путаницу трубопроводов вели металлические мостки. Местами приходилось пригибаться, а то и пробираться по ним ползком.

На дальней стороне узла я наткнулась на дверь. Она, как и дверь в летающий лифт, была сделана из толстого прозрачного стекла. За ней на неопределимое расстояние простиралась темнота. Нижний край двери заклинило в нескольких сантиметрах над полом. Я встала на колени, выдернула с затылка волосок. Он медленно падал, пока не поравнялся с этой щелью, а потом дернулся и отлетел ко мне. То, что порождало ветер, скрывалось по ту сторону преграды, и у меня была надежда, что ток воздуха попадает в эти стерильные туннели из ведущего на поверхность отверстия.

Ухватившись за нижний край, я попробовала вытолкнуть дверь наверх. Не справившись, легла на пол и стала толкать ногами, но, как ни старалась, створка упрямо держалась на месте. Стало ясно: если я хочу попасть на ту сторону, придется лечь и протискиваться в щель.

Я посветила за дверь фонариком, но увидела только уходящий вдаль участок голого пола.

Волей-неволей пришлось перевернуться на живот и упираться руками, проталкивая ноги за барьер. Когда нижний край двери проскреб меня по спине, сердце вдруг зашлось от страха, что дверь вздумает упасть именно в эту минуту и разрежет меня пополам. Я стала извиваться, опустила плечи, повернула голову набок, коснувшись щекой гладкого пола. И пролезла. Быстро овладела собой и осмотрела полутемное помещение.

Здесь стены не светились изнутри, как в других частях зиккурата. Передо мной протянулась собственная тень от проникавшего из коридора света. Я нерешительно сделала шаг, попробовала пол, прежде чем перенести на него всю тяжесть тела. И еще шаг.

Я снова воспользовалась фонарем с левого рукава скафандра. Дернула ткань, и из манжета ударил луч света. Вдали, за бесконечным на вид простором, на далекую стену лег размытый светлый круг. Поводив рукой, я кое-как составила представление, куда попала. Круглый зал около тридцати метров в диаметре. Над головой купольный свод, луч фонаря не достает до вершины. Пол выглядит полированным, отражает свет. Все это на удивление напоминало бальный зал, из которого после разъезда гостей вынесли столы и кресла.

Мне показалось, что на дальней стороне видна такая же дверь, и я пошла туда. Если ветер откуда-то дует, то из нее. Шаги отдавались эхом, и я постаралась идти как можно тише. Почему-то посчитала преступным нарушать тишину, стоявшую здесь сотни, если не тысячи лет.

Я не прошла и четверти пути до двери, когда волоски у меня на загривке встали дыбом.

За мной наблюдали.

Я развернулась и…

Еще один корабль, сбитый миниатюрной, как булавка, боеголовкой с антиматерией, выпал из тактического построения – и у капитана Аннелиды Дил в штабной каюте «ятагана» «Праведный гнев» вырвалось злобное ругательство. Корабли внешников, обороняя штаб командования на планете, дрались с неожиданным упорством. Если бы пробиться за их строй, определить бункер, где проходит конференция, и уронить на него боеголовку приличных размеров, – войне конец. Дил одним ударом сумела бы выполнить приказ: обезглавить вражеское командование и привести в беспорядочное расстройство их войска.