Угловые

А Марья хоть и была при деньгахъ, хоть и выкупила вчера даже свой новый платокъ изъ залога, но сегодня сидла, пригорюнившись, и съ утра плакала. Ея сынишка Васютка ушелъ съ вечера изъ квартиры продавать на мостъ счастье, не вернулся домой ночью, не вернулся подъ утро, да и сейчасъ его еще нтъ. Марья чувствовала, что его стало быть забралъ ночью городовой за прошеніе милостыни или за приставанье къ прозжимъ, и препроводилъ въ участокъ. Съ Васюткой это ужъ бывало. Теперь сидитъ въ арестантской голодный до разбора длъ. Она знала, что разобравъ, кто за что арестованъ, Васютку препроводятъ съ разсыльнымъ изъ чужого участка въ тотъ участокъ, гд они живутъ, и ужъ только оттуда, вызвавъ дворника изъ дома, доставятъ его ей, какъ матери.

— Чего ты ревешь-то по мальченк, дура! — крикнулъ на нее Михайло. — Вдь не покойникъ онъ, еще найдется. Погоди… Коли въ участк — приведутъ.

— Да какъ-же… Въ участк… Съ арестантами… Бдный, несчастный… попался… — продолжала плакать Марья.

— Ну, попался, такъ попался. Эка важность, что въ участк! Въ участк теперь не дерутъ.

— Не дерутъ, а другіе арестанты отколотить мальчишку минутъ.

— Эка важность! Сахарный онъ у тебя, что-ли? Вотъ разв что собранныя деньги отнимутъ.

Но Марья не унималась и продолжала плакать. Она была плохая мать вообще, но сегодня чувство материнства сказалось въ ней. Къ тому-же она знала, что и причиной его ареста — она. Самъ Васютка неохотно ходилъ продавать счастье, но она сама посылала его. Это была одна изъ статей дохода ея.

Марья хотла не думать о Васютк, забыть его, выпить также вмст съ Михайлой рюмочку и закусить солененькимъ, она нсколько разъ порывалась это сдлать. Предлагалъ ей и Михаила, поддразнивая рюмкой, но на подоконник лежала христославческая рождественская звзда изъ цвтной бумаги, которую клеилъ Васютка къ Рождеству и не окончилъ, еще, всякій разъ напоминала ей о Васютк и не давала ей его забыть. Марья нсколько разъ протягивала руку къ рюмк, но, взглянувъ на звзду, отнимала руку.

А изъ сосдней комнаты слышалось ликованье:

— Смотрите, смотрите! Охлябих-то отъ генеральши пять фунтовъ сахару, полфунта чаю и фунтъ кофею по публикаціи принесли! Ну, Охлябиха! Да ты теперь сама генеральша!

Посл полудня дворникъ привелъ заплаканнаго Васютку и сдалъ его матери. Васютка дйствительно былъ взятъ на мосту при продаж «счастья» и ночевалъ въ полицейскомъ участк. Марья бросилась къ Васютк и стала его цловать.

— сть хочешь, несчастненькій? Не пивши, не вши? — спрашивала она его. — Сейчасъ я кофейку для тебя сварю, голубчикъ.

— Ну, чего ты ревла, какъ по покойник? — сказалъ Михайло. — Вдь вотъ нашелся-же мальчишка. Выпей, дура, водки-то на радостяхъ, — предлагалъ онъ Марь.

И Марья выпила.

1903