Угол

— Знаешь, у скелле есть небольшой свой флот: пара яхт для парадных и дипломатических нужд, несколько грузовиков и посыльные суда. Везде проверенные и надежные экипажи, а главное — все капитаны — члены ордена. Хозяйство большое, но на все нужды его не хватает. Обычно для деловых поездок скелле нанимают суда со стороны — для этого у них есть целая контора, обслуживающая такой вот коммерческий наем, или пользуются почтовиками. — Сам сделал еще один большой глоток, отставил стакан в сторону и продолжил, слегка понизив голос: — О чем мало кто знает, это то, что есть у них в реестре еще одно судно — небольшой почтовик без названия. О чем еще меньше людей знает, что этот почтовик не существует, несмотря на то что деньги на его содержание исправно выделяются. И пожалуй, кроме скелле, вообще единицы знают, что на самом деле это экипаж без судна. Это особо отобранные люди, лично связанные с орденом, зависимые от него. Даже простые матросы в этом экипаже всегда семейные, и их жены — всегда скелле. Я много раз пытался узнать имя капитана, но даже мне это не удалось. Может, у них несколько капитанов — люди мне называли разные имена. — Сам вновь вернулся к бокалу, допил его и, встав, направился к бару смешать очередную порцию.

Побренчав стеклом, он не вернулся в кресло, развернулся и оперся спиной на барную стойку:

— Экипаж этот используется тогда, когда необходимо, чтобы о том, что или кого перевозили скелле, никто никогда не узнал. Ходят они всегда на арендованных судах, меняя их по надобности, поэтому и имени у их судна нет.

— И на посудине, которая приходила в имение, был именно этот экипаж? — перебил я Сама.

— Ну, не весь, конечно. Но ты прав. Посудину эту — она, кстати, стоит в Азуре, на другой стороне, наняли люди из этой команды. Мимо таможни никто не пройдет, и мой человек прекрасно знает, когда он пропускает судно, кто его нанял. В таком случае его всегда просят записать арендованную посудину на арендодателя — без ведома последнего, конечно. Вот и сейчас он видел человека, который предъявлял документы, и тот не имеет ничего общего с хозяином калоши, которого таможенник случайно отлично знает.

— Может, этот человек не имеет никакого отношения к тому экипажу? Может, это кто-то другой?

— Имеет. Хозяин калоши раньше уже хвастался, что его лодки часто берут люди скелле. Ничего тайного, конечно. Обычный наем вместе с экипажем. Но он видел раньше этих людей. Ясно, что он ничего не знает о них, кроме того, что они имеют отношение к ордену. Я же, в отличие от него, знаю, что в ордене есть только один свободный экипаж, и я знаю, что это за люди. Владельцу посудины пришлось спустить на берег матросов с этой лодки, и те неделю пьянствовали, хвастаясь, что получили деньги, не ходя в рейс.

— Очень много натяжек, — покачал я головой. — Ну, допустим, что все так и есть. Тогда ясно, что специальная команда понадобилась, чтобы никто не мог сообщить, кого возила лодка. Но что дальше? У тебя есть возможности найти кого-то из этой команды? И желательно из тех, кто был на лодке.

Сам вернулся к своему креслу, опустился в него, посидел, пряча лицо в тени высокой спинки, и тихо ответил:

— Сложно все. Мне кое-кто должен в Арракисе, но максимум, что он сможет — подсказать, и то без гарантий, какое сейчас имя у несуществующего судна. Ловить его придется уже нам.

Мне захотелось встать и самому сделать себе орешка, но я сдержался — могу не заснуть потом, и спросил:

— Допустим, что мы найдем того, кто был на лодке. Если, как ты говорил, это особо отобранные люди, кровно связанные с орденом, то допросить его будет большой проблемой.

Сам издал какой-то булькающий звук из своего кресла:

— Что ты как маленький? Не знаешь, как допрашивают скелле?

Я сжал зубы: — Знаю. — Помолчал, и меня озарило: — Так вы хотите взять Ану?

— Угу, — кресло забулькало. Похоже, глава семейства решил напиться до чертиков.

— Думаете, что она будет готова к путешествию?

— Я свою дочку знаю. Странно, что ты этого не знаешь. Увидишь, пока мы вернемся, она уже будет летать вокруг поместья на твоем сарайчике.

— Во-первых, это не сарайчик. Называйте его самолет. Во-вторых, я все же не уверен, что Ана перенесет страшные события так просто.

— Ничего ты не знаешь, чужак. Она — скелле. Управлять эмоциями — их главное умение. Без этого они просто не выживут. Этому их дрессируют двадцать лет в интернате.

— Ага. Я видел, как она их прятала! Да там вся округа видела!

— Надеюсь, ты простишь ей минутную слабость, Илия.

10

Я проспал всю дорогу до Арракиса. Когда немного опухший ото сна я поднялся на мостик, по берегам разросшегося водного потока уже проплывали пригороды главного города Мау. Вдали уже виднелось скопление разномастных и разнокалиберных зданий, видимо, обозначавшее сам город. Большой мост, который я видел с самолета, прятался за изгибом великой реки, разделенной несколькими островами на два больших и несколько рукавов помельче.

Сама там не было, капитан приветливо кивнул мне:

— У тебя еще есть полчаса. Завтрак в кают-компании. Советую поторопиться — хозяин ждать не будет.