Угол

Ана, ласково погладив капитана по плечу, отчего тот стал белее бумаги, удалилась с ним на бак, и я, с некоторым даже облегчением, остался контролировать ремонтников, ожидая ежесекундно жуткого предсмертного вопля капитана. Новоиспеченные авиационные специалисты в отсутствие скелле оживились, стали посматривать на приблизившийся берег и тихонько переговариваться. Пришлось крутнуть кристалл, зажатый в пальцах, и аккуратно приложить разрядом самого наглого и бесполезного моряка. Мычащее тело отнесли в трюм, на его место явился испуганный и молчаливый, зато работящий молодой матросик. Авиаспециалисты прониклись внезапным почтением к моей персоне, и берег больше не казался им таким заманчивым.

Наконец, им удалось поднять машину на временных опорах и заняться изготовлением сломанных деталей — благо на борту был запас самой качественной древесины. Посмотрев на то, что получалось у них вместо сломанной при жесткой посадке лыжи, я в который уже раз скорректировал самооценку, осознав, что мои навыки плотника и в подметки не годятся этим морячкам. Я решил поручить им переделать и вторую опору.

Матросы хмурились. Мое настроение, несмотря на изготовленную бледно-розовую, твердую как камень и на удивление легкую лыжу, тоже падало. Когда из-за надстройки появилась скелле без капитана, я немного напрягся. Отойдя от матросов, так, чтобы не отвлекать их от увлекательного занятия, спросил, мучаясь нетерпением:

— Ань? Ну чего там? Где капитан?

Та задумчиво мотнула головой:

— Плачет. Через полчаса очнется и приползет, — сказано это было без малейшего сочувствия.

— Помнится, я вот не плакал. Я орал как резаный.

Ана очнулась, посмотрела на меня и неожиданно погладила мою покрывшуюся короткой щетиной физиономию.

— Можно и тоньше работать. По крайней мере грязи меньше и криков нет.

Мне внезапно стало нехорошо — может, укачало, может, еще чего. Я сел на какой-то длинный ящик, стоявший вдоль стены рубки. Рядом опустилась моя скелле, и я почувствовал, что она еле держится. Обняв девушку, я погладил ее по волосам, как маленькую, так мне стало ее жалко в этот момент. Ана расслабилась, привалилась ко мне и заговорила:

— Это они. Капитан мало чего знает, но все же. Повитуха с ребенком сошли в Азуре, больше они ее не видели. Командовало всем то тело, что отдыхает сейчас в шлеме. Они получили новое судно и приказ следовать в Саутрим, сопровождать эту сестру. Все. Ну, про нашего ребенка все. А так он мне много чего интересного рассказал. Но это все больше папе будет интересно — семейные дела.

Неожиданно для самого себя я предложил:

— Может, прикончить его?

— Зачем? Я теперь все про него знаю, да и про экипаж этот. Теперь они наш актив. Как бы обставить все так, чтобы сестры их не трогали?

Ана оторвалась от меня и вскочила.

— А вот к этой гадине у меня вопросы посерьезней будут!

Но я на этот раз не собирался отсиживаться в стороне:

— У нас.

— Что?

— Вопросы к ней у нас. Я бы поприсутствовал.

Ана пожала плечами. Я поднялся тоже и показал на притихших испуганных матросов, с удвоенной энергией сооружавших вторую лыжу:

— Нам все равно ночевать здесь. Давай дождемся, пока они закончат, запрем их и займемся сестрой.

Ана мотнула головой:

— Мы теряем время.

— Ничего мы не теряем. Уже почти темно. До утра мы никуда не денемся — будем здесь куковать. Вот и побеседуем. Я бы еще и поел — живот уже крутит от голода. А тебе надо передохнуть хотя бы часик — скелле никуда не денется, — я кивнул головой на ее тело, лежащее на рундуке рядом с главной надстройкой. — Я тут за ней послежу. Шевельнется, сразу же дам по кумполу.

Ана поморщилась.

— Не шевельнется — я знаю, что делаю. Но я бы поела. Тебе принести?

— Мне бутерброд. Только ты нужный размер не донесешь! И орешка бы развести.

— Алкаш! — ответила по-русски моя скелле и отправилась на камбуз.

17

Капитан так и не появился. Мои ремонтники вели себя пристойно, и я позволил себе прогуляться на бак, проведать его. Сначала я сильно напрягся, не обнаружив его под навесом или поблизости. Но к счастью, быстро заметил какое-то шевеление в брезенте, уложенном вдоль борта большой скаткой. Капитан спал, свернувшись калачиком и закутавшись в складки материала. Мне даже стало на мгновение жалко человека, участвовавшего в похищении моего ребенка, — настолько напоминал он маленького мальчика, наигравшегося и свернувшегося калачиком в уютном местечке. Впрочем, не хотелось оставлять его без присмотра — оставалось надеяться на искусство Аны, заявившей, что теперь он не просто безопасен, но еще и чуть ли не полезен. Лично я очень сильно сомневался, что сестры позволят скомпрометированному экипажу, а тем более его капитану, продолжить службу — разве что в качестве обыкновенных моряков. Во всяком случае на Земле такого капитана поставили бы под наблюдение и отправили от греха подальше работать на малооплачиваемой и малозначительной должности до пенсии.