Угол

— Мне надо, чтобы мне никто не мешал. — Заметив наши обеспокоенные лица, добавила: — Никаких фейерверков. Это очень тонкая работа — мне надо, чтобы рядом никого не было, и особенно тебя. — Она ткнула в мою грудь пальцем.

— Пойдешь в беседку? — тихо спросил Сам, очевидно, о чем-то, знакомом только им.

— Да, — отстраненно ответила скелле и вышла.

Сам не сделал ни малейшей попытки следовать за ней, и я решил последовать его примеру.

Выбрав кусочек подкрашенной чем-то сизым пастилы, я набрал воды в стакан.

— Мне тоже сделай, пожалуйста, — попросил Сам и опять отошел к окну.

Приготовив пару стаканов, я присоединился к Саму, поставив напитки на широкий подоконник, вероятно, предназначенный примерно для такой же цели. Некоторое время мы помолчали, наслаждаясь пастилой, — она оказалась сладковатой, с сильным ароматом, напомнившим мне земные ягоды.

— Когда вы выходите? — я поинтересовался у хозяина.

— Надеюсь, что завтра. — Сам помолчал. — Ждем судно из Азура со специальным продовольствием для океана.

— Что это такое?

— Плавание долгое, еда портится. Чтобы сохранить, ее в готовом виде помещают в специальные горшки, запечатывают особой смолой, похожей на ту, из которой ты свои стекла делаешь, и выдерживают в особых печах. Такой горшок, если его не открывать, сохраняет мясо пригодным к употреблению месяца три, если не больше.

— А, понятно — консервы!

— Чего? — не понял меня Сам.

— Не бери в голову. Как вы их называете — горшки эти?

В ответ тот назвал слово, которое я мог бы перевести как свежачки или что-то подобное.

Сам отставил свой стакан и повернулся ко мне:

— Илия, у меня просьба. Пожалуйста, не иди на поводу у Аны. Я знаю, что она собирается вылетать чуть ли не сегодня. Полагаю, что это неразумно, но мне с ней очень тяжело спорить сейчас — ты понимаешь?

Я кивнул:

— Не волнуйся, Сам. Я не самоубийца. Самолет тоже требует осмотра и ремонта. Я постараюсь затянуть его, насколько возможно, потому что думаю, что на этот самый Угол нам было бы желательно прибыть одновременно. Если это невозможно, то надо постараться максимально сократить разрыв между нами и вами. Даже если все пойдет так, как видится Ане, лететь с младенцем на руках обратно я бы не рискнул. Пойми, у меня уже был ребенок — точнее, есть. — Я едва не вздрогнул, показалось, что прежний Илья изо всех сил попытался вырваться наружу, я внутренне сжался и продолжил: — Я помню, сколько возни вокруг него и как много заботы он требует, особенно в первое время. Не могу даже представить, как это будет выглядеть на борту самолета — шторм внутри, а не снаружи, и без возможности приземлиться и сбежать.

Подхватив свой стакан, я сделал большой глоток. Неожиданное появление призрака моей земной семьи, призрака меня самого, напугало. Настроение испортилось, и что-то заныло глубоко под сердцем. В тот момент, когда он едва не вырвался, Сам и Ана показались мне совершенно чужими, странными незнакомцами, а я почувствовал, насколько нелепо сам выгляжу, решая проблемы чужих инопланетян, как свои собственные. Нахлынувшие чувства быстро прошли, но, как говорится, осадок остался. Что-то внутри меня, по-видимому, все еще сопротивлялось новой реальности, воспринимая ее как фантастический сон.

20

Затея с маяками удалась. Перстень, унесенный посыльным на борт яхты, все еще можно было разглядеть через камушек в имении. Правда, искорка в глубине камня была настолько тусклой, что приходилось зажимать его в кулаке, чтобы что-то увидеть. Была, правда, еще одна проблема. Несложно разглядеть искру, зная, где примерно она находится, но найти ее, зная лишь, что она в зоне досягаемости, — было еще тем мероприятием. Приходилось долго вертеться, буквально сканируя пространство вокруг, для того чтобы обрадованно вскрикнуть, заметив быстрый росчерк в глубине камня.

Постепенно подготовка подходила к концу. Ана проявила неожиданное благоразумие и стоически терпела, как ей казалось, бесполезную трату времени, пока Сам готовил экипаж и яхту. Через два дня они ушли прямо в ночь, не дожидаясь рассвета. Искра в камне быстро угасла, и стало ясно, что найти с ее помощью судно в океане будет совершенно нереально. Мы проводили огоньки, растаявшие во тьме ночи, и отправились спать. Терпеть дальше становилось невыносимым не только для скелле, но и для меня. Когда ты уже знаешь, что делать, то ожидание подходящего момента для начала превращается в настоящую пытку. Три дня до вылета, несмотря на постоянную возню с самолетом, показались вечностью, и я старался избегать скелле, как только это было возможно, так как видеть ее и осознавать, что, по сути, ты ничего не делаешь, было невыносимо. Кажется, она испытывала схожие чувства — так или иначе, мы за эти дни встречались всего несколько раз.