Угол атаки

– Тсс, Ирина Андреевна! Если бы они запаниковали, то вам бы сейчас некого было судить. Разве что диспетчера, который пустил их напрямую через город, что привело к сотням человеческих жертв, не говоря уже о разрушениях. Чего-чего, а паники там точно не было. Инструкции, техника безопасности, все это, конечно, очень мило, но правда жизни в том, что из опасных ситуаций не бывает безопасных выходов, и заранее очень трудно сказать, какой из них просто опасный, а какой – смертельно. Пилоты выбрали такой путь и прошли его с выдержкой и достоинством, вот и все.

– Так что ж…

– Кроме правды есть политика. Международный престиж, добрососедские отношения, моральный климат в обществе – словом, всякие такие штуки. Открою вам тайну: оставался крохотный шанс, что дело развалится, даже после того, как я сдал пост, ибо мой заместитель тоже не хотел этого суда. Отправили бы наверх заключение, что авария произошла из-за ошибки пилотов, но в их действиях не обнаружено состава преступления. Передали бы несчастных мужиков на поруки коллектива, там у молодого вырезали бы талон, старого отправили на пенсию, да и все. И на тормозах. Но после Чернобыля такой выход стал немыслим. Представьте, советские граждане еще не отошли от шока, как узнают, что их еще и возят на ненадежных самолетах. Это что за правительство, которое допускает взрывы атомных реакторов, авиакатастрофы, столкновения поездов, зададут они вопрос, и что мы сможем ответить? Только одно – виноват стрелочник. Поэтому, Ирина Андреевна, приготовьтесь к тому, что вас заставят сделать процесс закрытым, ну а после приговора журналисты уж постараются живописать пилотов сказочными разгильдяями, а об этом несчастном шасси даже не заикнутся.

– То есть люди летели себе спокойно на совершенно исправном самолете в Москву и вдруг решили, что-то культурки вдохнуть захотелось, а дай-ка мы сядем на Неве, так давно в Эрмитаже не были, что аж скулы сводит. Так что ли?

– Примерно.

– Но это ведь бред!

– О, Ирина Андреевна, при грамотных пропорциях демагогии, черной риторики и ханжества можно приготовить такое забористое блюдо, что народ проглотит и пальчики оближет! Короче, что я хотел сказать. Не корите себя. Пусть совесть вас не тревожит, потому что силе, которая на нас всех давит, невозможно сопротивляться. Если помните, я тоже начал свое восхождение к вершинам юриспруденции с подлога. Это было подло и грязно, но я до сих пор не убежден, что поступил тогда неверно. Больше скажу, если бы в тот день я знал то, что знаю сейчас, знал, какую страшную цену мне придется заплатить, и если бы даже никто не предлагал мне повышение по службе за фальсификацию доказательств, еще не известно, какое бы я принял решение. В городе назревали волнения, формировались стихийные бригады защитников порядка, угрожавшие самосудом, зафиксировано несколько случаев избиений якобы подозрительных граждан… В общем, выбор был небогат – стравить пар или дать котлу взорваться.

Ирина вздохнула:

– Но взрыв все равно произошел. Извините, Федор Константинович.

По лицу его пробежала тень, быстро сменившаяся грустной улыбкой:

– Дело прошлое, Ира. Ошибся я тогда или нет, это мне на том свете теперь уже только черти растолкуют. Слушайте, с этими сталинскими соколами я и так переживал, что не сдержал оборону, а теперь вообще, – он досадливо махнул рукой, – получилось, спрятался за спину дамы в интересном положении. Фу, нехорошо!

– Ничего страшного, – быстро сказала Ирина.

– Короче говоря, пришел я к вам затем, чтобы напомнить, что для принятия верного решения надо видеть обстановку максимально близко к реальности. То, что правильно в сказочном царстве всеобщей справедливости, не годится в настоящей жизни, увы…

После этой иезуитской речи Макаров ушел, а Ирина бросилась укладывать Володю, которому следовало видеть уже десятый сон.

События последних суток так вымотали ее, что размышлять о предстоящем процессе и связанной с ним этической дилеммой совсем не осталось сил. По ходу дела разберется, сейчас на повестке дня более насущные проблемы.

Володя угомонился мгновенно, он вообще спал очень хорошо, а Егор все равно будет читать, пока книга не выпадет из рук, не под лампой, так с фонариком под одеялом, и бесполезно с ним по этому поводу скандалить. Ирина быстро приняла душ и легла, готовясь к бессонной и тревожной ночи, однако, хоть сон и вправду не шел, на сердце было спокойно. Неужели Макаров так повлиял? Просто сказал, что готов помочь, и вот ей уже легче. Уже она чувствует, что не одна.

Тут Ирина вспомнила о Яне и резко села в постели. Бедная девушка, ей ведь тоже в семье не с кем поделиться своей тревогой!