Угол белой стены

- Ах, доктор.- Жирная рука больной вяло приподнялась над одеялом.- С этим козлом никак нельзя. Я уж и била, и говорила, и реагировала. А вот, сами видите, опять где-то козлует.

Но тут в передней раздались четыре нерешительных, коротких звонка. Ольга Николаевна к этому времени уже закончила осмотр и теперь выписывала рецепты.

Больная, услышав звонки, встрепенулась.

- Идет,- с угрозой прогудела она.- Идет, окаянный. Ключ-то я ему пока не даю.

Кто-то из соседей открыл дверь, и через минуту в комнату робко вошел щуплый невысокий человечек в мятом костюме, с чемоданом в руке. Вид у него был растерянный и встревоженный.

- Явился, значит? - сразу наливаясь злостью, прогудела из-под одеяла больная.- Не запылился?

- Приехал, Машенька, приехал, как велела,- ответил человечек, осторожно ставя чемодан на стул.

Тут он заметил врача и галантно поклонился:

- Мое почтенье. Глумов Василий Евдокимович, супруг, так сказать,- и, потирая озябшие руки, с наигранной бодростью спросил: - Ну-с, как наша больная?

- Не радуйся, не радуйся, выздоровлю, - пробасила в ответ та.- Тогда ты у меня порадуешься.

- Ну что ты, Машенька,- сконфузился Глумов.- Что ты, ей-богу, говоришь.

- Знаю, чего говорю.

Ольга Николаевна поспешила дописать рецепты, дала последние наставления больной и простилась. «Какая смешная и противная пара»,- брезгливо подумала она.

Глумов все так же галантно, с поклонами проводил ее до дверей, в передней подал, пальто и на прощание сказал:

- Будет время, заглядывайте к нам в парикмахерскую, на углу Гоголя и Первомайской. Посажу к лучшему мастеру. Будете несказанно довольны. Золотые руки. Цены нет.

В комнату он возвратился снова робкий и притихший.

- Что, еще за одну юбку уцепился? - подозрительно пробасила из постели супруга.- Вот погоди, встану…

- Ну что ты, Машенька, что ты,- суетливо и озабоченно ответил Глумов.- Тут такое дело, Машенька; произошло, уму непостижимо.

- Какое еще дело?

- Совершенно невозможное! Чужой чемодан из поезда унес. Абсолютно чужой!

- Ладно врать-то. Твой это чемодан. Ослеп, что ли?

- В том-то и дело, Машенька! Похоже, но не мой. Это я только по дороге понял. По тяжести, так сказать. А со мной в купе один паренек ехал и одна… Впрочем, не в этом дело.

- Опять?…- грозно прорычала из постели супруга, тяжело приподнявшись на локте.- Не мог пропустить, ирод?

- Ах, Машенька, - плачущим голосом сказал Глумов.- Ты в главное вникни. Чужой чемодан, понимаешь? И в нем… Я по дороге заглянул. Странный такой, порошок. Серый. Понять не могу, что это может быть. Ты вот погляди.- Он торопливо открыл чемодан и вынул туго набитый, завязанный шнурком целлофановый мешочек, а за ним другой, третий и выложил их на стол. Потом взял один и поднес супруге.- Вот видишь? - И удивленно, повторил: - Уму непостижимо, что это может быть.

Та с любопытством осмотрела мешочек, помяла, понюхала его и, положив возле себя на одеяло, спросила:

- А еще чего там?

- Тряпки какие-то, совершенные тряпки,- махнул рукой Глумов и нерешительно добавил: - Может, в милицию отнести?

- Я те дам в милицию! - грозно ответила Мария Федоровна, откидываясь на подушки.- А ежели это ценность какая? Они там сразу ее к рукам приберут.

- Ну какая же это, Машенька, ценность? - разводя руками, усмехнулся Глумов.- Небось удобрение какое-нибудь или там лекарство. Что же мы с ним делать будем?- И опасливо добавил: - А его, наверное, уже ищут. Парень тот, конечно, заявил. Это, Машенька, уголовно наказумое дело. Присвоение, так сказать.

- Ладно тебе пугать-то. Ищут его…

- Но что же делать?

- Перво-наперво узнать надо, что за вещь. Может, и в самом деле лекарство. Я вон, в аптеке уборщицей работала, наслышалась. Лекарство лекарству рознь. Другим цены нет, лекарствам-то.

Глумов, однако, был в явном замешательстве. Душонка его раздиралась противоречиями. С одном стороны, нехорошо, конечно, присваивать чужое, непорядочно. С другой - это чужое могло и в самом деле стоить немало. И тогда Машка уж наверняка пропишет его обратно. И можно будет не раз потихоньку кутнуть с Зиночкой, новой их мастерицей. Но, с третьей стороны, можно и ответить, ведь парень-то, конечно, заявил. Последнее было так страшно, что и подумать невозможно. Что такое, например, ОБХСС Глумов знал по собственному опыту, когда у него в парикмахерской однажды обнаружилась недостача дорогого одеколона, хны и салфеток. Господи, что он тогда пережил! Чудо его спасло, просто чудо. В то же время надо быть круглым идиотом, чтобы своими руками отдать, может быть, целое богатство. Но тогда что же делать?

- Значит, так,- решительно объявила Мария Федоровна, снова приподнявшись на локте.

Плоское, обрюзгшее лицо ее с бородавками под ухом и возле носа было суровым.

- Значит, так,- повторила она.- Первым делом надо разузнать, что за порошок такой. Понял? Отсыпь в коробочку. Ну! - И указала пальцем на мешочек, лежащий возле нее.