Угол падения

– Что? Да, в «Алексере» мы вместе работали, а потом нас вместе и выперли. Сейчас мы с Ванькой на складах грузчиками подрабатываем.

– Значит, вместе и зайдите. Хорошо?

– Во сколько?

– Часикам к двенадцати я вас буду ждать. Договорились, Николай Петрович?

– Да, договорились.

– Ну, тогда до свидания. Маме привет, – не удержался Леонидов. Чего он не любил, так чересчур бдительных мамаш, опекающих единственное чадо до седых волос.

Перспектива допрашивать только-только достигших совершеннолетия пацанов его прельщала мало, но выхода не было: чем быстрее он покончит со списком, тем быстрее двинется дальше. А потом, кто знает, истина всегда прячется в самом неожиданном месте. Если эти юные Монте-Кристо затаили зло на бывшего шефа, то вполне могли сотворить подобную пакость. В юности чувство несправедливости особенно остро.

Леонидов вздохнул и опять принялся рисовать непонятные полугеометрические фигуры на клочке бумаги. Фортуна явно повернулась к нему тыльной стороной своего несговорчивого тела и недвусмысленно показывала пятую точку опоры. В поисках хоть небольшого светлого пятна Алексей пристально вглядывался в прошлое и будущее, но натыкался только на полумрак. И тогда его одолела жуткая лень, обычно имеющая привычку переходить в депрессию, если не удавить в зародыше гнусные мысли о никчемности бытия.

Леонидов вздохнул и пошел ставить чайник, чтобы заглотить немного бодрящего напитка, вливающего в жилы успокоение и оптимизм.

«Нет, пока есть на свете чашечка горячего кофе, Жить еще стоит, – решил он. – Вот и я сейчас сижу, чувствую, как пахнет кофе, и ситуация уже не кажется такой мрачной». Тут Леонидов вспомнил синие глаза Александры Завьяловой, и ему стало совсем уж хорошо. А на улице погода опять поворачивала в сторону лета, решив порадовать людей последним и оттого особенно сладким теплом.

Около шести часов вечера капитан Леонидов собрал бумаги, сдал табельное оружие и, выйдя на свежий воздух, почувствовал, что готов к свершению новых ратных подвигов. Он не спеша поехал в столь милый сердцу район «Сокола», где проживал незнакомый еще ему господин Глебов.

Солнце слегка изменило хмурый облик столицы. И люди казались уже не такими мрачными, и к ценам народ слегка уже начал привыкать, и некоторые магазины осторожно, с опасочкой, но начинали снимать зловещие таблички, отказывающие населению в покупке товаров. Уличные продавцы выглядывали из своих палаток, как улитки из раковин: мол, пока еще торгуем, но в любой момент можем быстренько все свернуть. Но торговлишка шла, народ покупал нужные мелкие вещички, охотно расставаясь с легчающими прямо на глазах рублями.

Дверь в квартиру Глебовых Алексею открыла молодая женщина с усталым лицом. Из-за ее спины выглядывал взъерошенный светленький мальчик лет шести.

– Здравствуйте. Борис Аркадьевич дома?

– Это вы сегодня звонили? – узнала Леонидова по голосу женщина. – Проходите, пожалуйста. Боря, к тебе, следователь.

Невысокий полнеющий мужчина в провисших на коленках дешевых тренировочных штанах появился в проеме кухни, что-то вяло дожевывая. Леонидов смущенно уставился на его заметно облысевшее темя, испытывая неловкость за собственную шевелюру. Алексей не любил иметь преимущества во внешности перед людьми, от которых ему что-то было нужно. Опустившийся Глебов вызывал у него только сострадание и потерю интуиции, потому что в душе начала поселяться вселенская жалость ко всем людям, несправедливо лишенным каких-то благ.

– Вы по делу? – наконец выдавил из себя Глебов.

– Да. Леонидов Алексей Алексеевич, сотрудник милиции. Вот удостоверение, ознакомьтесь.

Глебов неуверенно покрутил в руках кусочек картона, даже не пытаясь вникнуть в написанный текст.

– А чем я могу… – Он даже не утруждался договаривать до конца начатые фразы.

– Видите ли, вы работали до середины августа в магазине «Алексер», менеджером по продажам, если я не ошибаюсь. Об убийстве бывшего шефа наслышаны, конечно.

– Да, Миша мне звонил.

– Миша – это ваш уволенный коллега Михаил Коваленко? Вы поддерживаете с ним отношения?

– Он поддерживает, – отмахнулся Глебов.

– Может, пройдем все-таки в комнату, Борис Аркадьевич. – Леонидов уже почти пожалел, что пришел.

– Да, да, конечно, проходите.

Они прошли в единственную комнату, которая служила одновременно гостиной, спальней, детской, кладовой и еще бог знает чем для этой семьи. Жена Глебова схватила за руку большеглазого любопытного мальчишку:

– Пойдем, Даник, почитаем с тобой книжку. Леонидов, конечно, был интересен пацану больше,

чем сказки братьев Гримм, но спорить тот не стал.

Когда большая часть семейства удалилась на параллельную территорию, Алексей продолжил:

– Чем же вы сейчас занимаетесь, Борис Аркадьевич?

Глебов обреченно посмотрел на темный экран монитора, стоявшего здесь же, в комнате, на столе. По нему медленно проплывали разноцветные рыбки. Сколько времени компьютер уже находился в режиме ожидания, одному Богу было известно.

– Работаю, – вздохнул Глебов..

– В какой-нибудь фирме, менеджером?