Уголек белтайнского костра (СИ)

- Он спит из-за зелий. Пока его физическое состояние далеко от идеала. Но через час он должен проснуться. Пусть эльфы накормят его чем-то легким. И побольше воды, сока, чая - любой жидкости.

Люциус крутился по мэнору до самого вечера. Он ходил к Родовому Камню, чтобы провести ритуал Принятия, писал письма, обошел весь дом с проверкой, приказал эльфам почистить все. Навестил своих любимых павлинов, слегка захиревших от невнимания. Поел и проследил, чтобы покормили пленников, а потом наведался к Поттеру. Тот, оказывается, отказался есть, только выпил почти полный кувшин яблочного сока и снова уснул.

Проведя манипуляции с палочками, Люциус отправил сына в Лондон. Тот перенес великовозрастных младенцев в небольшой домик и, оставив двери открытыми, вернулся обратно. Если Блейзу и Тео повезет, то их найдут в ближайшие сутки. А что будет с бывшими друзьями дальше, Драко старался не думать. Он всегда завидовал отцовской хватке и умению использовать ситуацию в свою пользу. И понимал, что и в подметки не годится сиятельному Лорду Малфою несмотря на все старания.

Как поступит с ним отец? Ведь не оставит же все как есть?

Люциус тоже думал, что делать с разочарованием, которое вызывал у него собственный наследник. Они с Нарциссой сильно ошиблись, потакая любимому чаду во всем. Драко не знает, как добиваться чего-то собственными силами, а не с помощью отцовского имени. Слабый, трусливый, нерешительный… Только внешность и доказывает, что он – представитель рода Малфой. И в кого он? Блэков сложно назвать слабаками или глупцами. Безумцами – да, но не слабоумными. А уж упорства и настойчивости им не занимать. Малфои - более изворотливые и гибкие, но в достижении целей им равных мало. Люциус вспомнил свою мать, Изабель Дюмон, которая взяла отца длительной осадой. Об этом даже осталась запись в Книге Рода. Тактика и стратегия вызывали восхищение, а отец с плохо затаенным восторгом рассказывал подробности той охоты. А потом отдал маленького Люциуса деду со стороны матери на обучение. Это была жесткая наука, о которой ни разу впоследствии жалеть не пришлось.

Хмыкнув, Малфой достал чистый лист и склонился над письмом. Драко, которому эльфы передали просьбу явиться в кабинет, вошел, настороженно поглядывая на довольного отца.

- Я решил, что с тобой делать. Сядь. Ты поедешь к Людовику Дюмону, своему прадеду.

- О, нет…

- О, да. Если кто и сумеет вправить тебе мозги, то только этот человек. А ты сейчас дашь мне непреложный обет, что станешь слушаться деда, учиться у него… И не сбежишь.

- Это мое наказание? – удрученно спросил Драко.

- Можешь так считать. Но потом ты скажешь мне спасибо. Я бы давно отправил тебя к Людовику, но твоя мать была категорически против. Надеюсь, наука пойдет тебе на пользу. Можешь идти, собирать вещи.

Драко тяжело вздохнул и побрел к себе.

По дороге он завернул к комнате, где находился Поттер и осторожно заглянул туда. Гриффиндорец спал, но, словно почувствовав чужого, вдруг заворочался и застонал. Перед глазами Драко сверкнуло серебром, и дверь с грохотом закрылась, едва не стукнув его по носу. Удивленный и ошеломленный, он поспешил к себе, где полночи перебирал вещи, собирая самое необходимое.

Северус, отогнав наглого отпрыска Люциуса, вернулся к кровати Поттера и застыл прозрачно-серебристым стражем. Очередной приступ был на подходе – Гарри неспокойно ворочался и стонал. Наконец он открыл глаза и сел, недоуменно оглядываясь по сторонам.

Его взгляд остановился на призрачной фигуре, на губах появилась едва заметная улыбка:

- Профессор… Это все-таки вы… Мне так жаль, что вы умерли. И я умер, да? Это все странно… Тетя Петуния права – ад все же существует. А я натворил достаточно, чтобы попасть туда. Знаете, лучше бы меня оттуда не отпускали сюда. Возвращаться еще болезненнее.

- Гарри, ты сейчас в реальности, а все, что происходит с тобой ТАМ – лишь твои фантомные ощущения и плохие воспоминания. Постарайся акцентировать внимание на этой комнате, на мне, на… Люциусе. Не возвращайся… туда.

Малфой, которого позвали домовики, замер на пороге, глядя на Поттера, который казался вполне адекватным. Но тот вдруг улыбнулся, подтверждая свое помешательство. Никогда Гарри Поттер не улыбался ТАК Люциусу Малфою.

- Он… он в Азкабане, профессор. Но попытка засчитана…

Гарри вскинул руки, которые сразу же беспомощно упали на одеяло. Он выгнулся с болезненным хрипом, но не коснулся подушек, подхваченный Люциусом.

- Держи, держи его!

В голосе Снейпа было столько отчаянья и боли, что оставалось только подчиниться, лихорадочно нашептывая:

- Умолкни, сердце, трепет укроти,

Припомни древней мудрости закон:

Кто дрогнет пред волною, и огнем,

И ветром звезд, метущим небосклон,

Того сметет волною, и огнем,

И ветром звездным: нет ему пути

В сей величавый одинокий сонм.*

- Я ничего не понимаю в стихах, - прошептал Поттер, касаясь губами шеи Люциуса. – Но у тебя такой красивый голос.

- Хочешь, я тебе почитаю? Только не засыпай пока.

- Только не стихи, ладно?