Уголек в пепле

Я направился к утесам, рассчитывая найти Элен внизу, в дюнах, где мы всегда оплакивали наших мертвых. По пути мне встретились Фарис и Декс. Без Тристаса, Деметриуса и Леандра они выглядели непривычно, будто животное, лишившееся ног.

Я думал, что они пройдут мимо. Или набросятся на меня с кулаками за то, что дал приказ, уничтоживший их души. Но они остановились предо мной, тихие, подавленные, с такими же, как у меня, красными глазами. Декс не переставая потирал шею, кружа большим пальцем по татуировке Блэклифа.

— Я все вижу их лица, — сказал он. — Слышу их голоса.

Мы еще долго стояли и молчали. Но это было эгоистично с моей стороны — разделять такое горе с кем-то, находить облегчение в том, что они чувствуют такую же ненависть к себе, как и я. Я виновен в том, что их мучают кошмары.

— Вы исполняли приказ, — сказал я. По крайней мере, это бремя я мог взять на себя. — Приказ, который отдал я. Их смерть не на вашей совести. Только на моей.

Я встретился взглядом с Фарисом. Казалось, что от того большого веселого парня, каким он прежде был, осталась только тень.

— Они сейчас свободны, — сказал он, — свободны от Пророков, от Блэклифа. Не то что мы.

Когда Фарис и Декс пошли дальше, я спустился в пустыню, где в тени скал, скрестив ноги и закопавшись по щиколотку в горячий песок, сидела Элен. Ветер трепал ее волосы, в которых отражались бело-золотые волны дюн, освещенные солнцем. Я подошел к ней осторожно, словно к строптивой лошади.

— Тебе не обязательно красться как кошка, — заметила она, когда до нее оставалось несколько футов. — Я не вооружена.

Я присел рядом с ней.

— Как ты?

— Жива.

— Прости, Элен. Я знаю, ты не сможешь меня простить, но…

— Перестань. У нас не было выбора, Элиас. Если бы я одержала верх, то сделала бы то же самое, что и ты. Я убила Сирила. Убила Сайласа и Лириса. Я чуть не убила Декса, но он отступил, и я не смогла найти его снова. — Ее серебряное лицо, точно высеченное из мрамора, не выражало ни единой эмоции. Кто этот человек? — Если бы мы отказались драться, наши друзья погибли бы. Что нам было делать?

— Я убил Деметриуса, — я искал в ее лице гнев. Она и Деметриус сильно сблизились после смерти его брата. Она одна знала, что и когда сказать ему, как утешить. — И… и… Леандра.

— Ты сделал то, что должен был. Так же, как и я сделала то, что должна. Как и Фарис, и Декс, и все остальные, кто выжил.

— Я знаю, что они делали то, что должны, но они подчинялись моему приказу. А я должен был найти в себе силы не отдавать его.

— Ты бы погиб, Элиас. — Она не смотрела на меня. Она так сильно старалась убедить себя, что все нормально, что все это было необходимостью. — Твои люди погибли бы.

— Пророки сказали, битва закончится, когда ты будешь повержен или победишь лидера противника. Если бы я захотел умереть первым, Тристас был бы жив. И Леандр. И Деметриус. Все они, Элен. Зак понял это — он попросил Маркуса убить его. Я должен был сделать то же самое. И тебя назвали бы Императрицей…

— Или Маркуса — Императором, а меня бы его… его рабыней…

— Мы велели нашим людям убивать! — Почему она не понимала? Почему не желала взглянуть правде в лицо? — Мы дали им такой приказ. Мы следовали ему сами. Это непростительно.

— А ты думал, что должно произойти? — Элен поднялась на ноги, и я тоже встал. — Ты думал, что Испытания будут легкими? Неужели ты не знал, что так оно и будет? Они заставили нас оживить свои самые глубокие страхи. Они натравили на нас всякую нечисть, которой вообще не должно существовать. Они поставили нас друг против друга. Сила рук, ума и сердца. Ты удивлен? Ты — наивен, вот что. Ты — дурак.

— Эл, я не знаю, о чем ты говоришь. Я чуть не убил тебя…

— Слава небесам за это! — Она стояла передо мной, так близко, что пряди длинных волос, развеваясь, касались моего лица. — Ты отбивался. После стольких поражений во время учебных боев я сомневалась, что ты сможешь. Я так боялась. Я думала, что ты погибнешь там…

— Ты больна, — я отвернулся от нее. — Неужели тебе ничуть не жаль? Неужели ты не испытываешь раскаяния? Наши друзья убиты.

— Они были солдатами, — произнесла Элен. — Солдатами Империи, которые погибли в бою, погибли с честью. Я чествую их. Я скорблю по ним. Но я не жалею о том, что сделала. Я сделала это ради Империи. Я сделала это ради моих людей. — Она начала ходить туда-сюда. — Ты не понимаешь, Элиас? Испытания значительнее, чем ты или я, значительнее, чем наша вина, наш стыд. Мы — ответ на вопрос, который тревожит всех уже пятьсот лет: кто возглавит Империю, когда падет династия Таиуса? Кто возглавит полумиллионную мощную армию? Кто будет управлять судьбами сорока миллионов душ?

— А что насчет наших судеб? Наших душ?

— Они забрали наши души давным-давно, Элиас.

— Нет, Эл. — Я снова слышал слова Лайи, в которые хотелось верить. В которые мне необходимо было верить: «У тебя есть душа. Не позволяй им отнять ее у тебя». — Ты ошибаешься. Я никогда не смогу исправить то, что сделал вчера, но когда настанет Четвертое Испытание, я не буду…