Угольная крошка

Судно крутило и швыряло волнами. Оно подходило все ближе. Матрос икнул и выпустил штурвал. «Эджёйа» отклонилась от курса и столкнулась с высокой горой торосов по левому борту. От удара траулер повернуло, лязг металла почти оглушил капитана, который крикнул штурману:

– Нехило нас торкнуло. Беги вниз и глянь, нет ли пробоины.

В один прыжок он оказался у штурвала и взял управление на себя. Сощурившись, попытался рассмотреть какие-либо приметы встреченного траулера.

– Вызови «Девку» или «Исхавстрол», – крикнул он матросу. – Это, должен быть, кто-то из них.

Постепенно «Эджёйа» снова встала на курс и вырвалась из цепкой хватки торосов. Капитану удалось повернуть судно левым бортом к темному траулеру. Из радиорубки донесся голос матроса, которому удалось выйти на связь:

– «Девка», это вы болтаетесь у нас перед носом?

– Да, мы, а ты кого, мать его, ждал? «Марию Селесту» что ли? Передай Оддеманну, что нам нужен буксир из пролива. У нас лед попал в гидрофор и двигатель заглох. Дело поправимое, надо только выбраться отсюда.

В рубку зашел штурман. Лицо его было бледным:

– Одну из переборок порядком помяло. Оторвало несколько заклепок. Но, если ничего подобного больше не повторится, до Тромсё дотянем.

Буря кончилась так же внезапно, как и началась. Сразу после с севера пришла ясная морозная погода. Месяц осколком стекла висел над горой Хекла. Сугробы, которые намело вокруг шведской исследовательской станции, переливались в лунном свете. У станционного домика ветром сорвало полкрыши. Пол когда-то уютной столовой покрылся узкими наметами снега. Буржуйка погасла много часов назад.

Пятеро прилетевших на вертолете сбились в дальнем углу комнаты, подальше от снега. Они лежали, завернувшись в спальные мешки, прямо в куртках и теплых комбинезонах. Первым проснулся механик. Он смел снег с остальных и помог им выбраться из спальников. Но Эрик Хансейд, который лежал с краю, совсем окоченел и ослаб, так что его с трудом удалось растолкать.

– У меня не выходит разжечь печь, – вполголоса сообщил ученый Бергерюду, который вошел в домик, топая ногами и отряхивая с себя снег. – А нам бы нужно вон того товарища согреть. Как думаете, вы сможете завести вертолет, когда мы его откопаем? Нам надо возвращаться в Лонгиер.

– Должно получиться. Но придется лететь без связи со Шпицбергенским радио. Сломалось гнездо антенны. Именно поэтому нам вчера не удалось выйти на связь. Если по пути что-то случится, никто не будет знать, где нас искать. Но у нас, конечно, есть АРБ[8]. На крайний случай.

Они обернулись и посмотрели на товарищей, собиравших снаряжение. Офицер полиции по-прежнему сидел, завернутый в спальник, бездумно уставившись в пространство.

– Лучше ничего не говорить остальным, – сказал Бергерюд. – Здесь мы все равно не сможем ничего починить. Не стоит их пугать.

Кристиан и Ларс Уве не давали друг другу заснуть во время бури. Они по очереди вылезали из спальников и выгребали снег из укромного уголка, который они соорудили из саней позади снегоходов. У Ларса Уве онемели пальцы: он вынул руки из рукавов и спрятал их под мышками. У Кристиана отчаянно ныла нога, но он не решался снять сапог, чтобы растереть замерзшие пальцы. Он пытался абстрагироваться от боли, размышляя о том, мог ли Стейнар заложить их губернатору.

– Вряд ли это он настучал, как думаешь? – пытался Ларс Уве нащупать почву. – Ведь это в его же интересах, чтобы товар дошел до Тромсё и нашел покупателя.

Но в ответ встретил хмурый взгляд Кристиана:

– Кто же еще? Он это, как пить дать. Вот что я тебе скажу, Ларс Уве: никогда не доверяй начальству. Ну, ничего, Земля круглая. Гореть этой сволочи в аду, если я его сам раньше не поджарю.

Когда буря наконец стихла, товарищи выбрались на закоченевших ногах из своего убежища, прицепили сани и завели снегоходы. Кристиан подъехал к самому краю площадки и окинул взглядом лежавшую внизу станцию, залитую лунным светом.

– Крышу сорвало ветром, – крикнул он через плечо Ларсу Уве. – Не видно ни души.

– Может, спустимся и посмотрим?

– Не надо, они наверняка заночевали в вертолете. Не стоит их будить. Сами справятся. Нам потруднее пришлось. Вашу мать, какой же все-таки дубак.

Путь обратно в Лонгиер был самым долгим и холодным в их жизни. Но в следующий вечер после бесславного возвращения в город их чествовали в «Карлсбергере» как героев. Кристиану не раз пришлось демонстрировать публике обмороженный до черноты палец ноги.

Как старые боксеры по окончании своего последнего поединка, покачиваясь, выходили три креветочных траулера из пролива Хинлопена. Первым шел «Исхавстрол». С большой вмятиной на носу прямо над ватерлинией. Сильно помяло и левый борт судна, ближе к миделю. Вслед за ним еле плелась такая же помятая и исцарапанная «Эджёйа» с темной «Поларйентой» на буксире. Но лед заметно поредел. Воды между островом Баренца и Землей Короля Карла не были проблемой для судов, а вскоре им предстояло выйти в открытое море. Через пару-тройку дней они уже могли стать на прикол в Тромсё, остановившись по пути у одного крохотного причала.