Уголок весёлого архивариуса - 1 (60-е годы)

Петербургский академик Яков Штетлин заведовал одно время Кунсткамерой (так назывался первый в России музей). Было это при царице Елизавете, дочери Петра Первого. И неудивительно поэтому, что превыше всего в том музее почитались личные вещи покойного царя.

Как-то раз в Кунсткамеру наведался важный сановник из числа приближенных императрицы. Штетлин повел именитого гостя по залам.

— Вот плотничьи, вот чертежные, вот хирургические инструменты, коими с равным искусством пользовался государь Петр Алексеевич… Вот кафтан, ему принадлежавший… А вот его знаменитая трость, иначе — дубинка. Набалдашник, извольте заметить, выточен из слоновой кости…

Знаком руки вельможа прервал академика и, поднеся к глазам платок, промолвил с чувством:

— Друг мой, вы пробуждаете во мне воспоминания юности. В бытность мою во младых летах сия бесценная святыня не раз гуляла у меня по спине.

Уж так совпало

Старинный французский поэт Алексис Пирон имел обыкновение слагать свои трагедии и оды во время прогулок при луне. И вот, в одну из ночей, на темной парижской улочке его схватил полицейский патруль. Стражи порядка, видно, приняли поэта за бродягу.

В участке полицейский комиссар, малый грубый и недалекий, приступил к допросу.

— Кто такой? Чем занимаешься?

— Я поэт! — ответил Пирон, приосанясь.

— Подумаешь, — буркнул комиссар, — мой брат тоже поэт.

— Как схожи наши семьи! — притворно изумился Пирон. — А мой брат — тоже невежа!

№ 3

Юмор и злодейство

Есть шутки — мороз подирает по коже.

Отборные душегубы, сменявшие друг друга на императорском престоле Древнего Рима, приучили свой народ не удивляться жестокости. И все же император Гай Калигула каждый день приводил римлян в изумление. Он лил кровь не хмурясь, весело, с прибаутками.

Однажды на пиру Калигула беседовал с гостями о поэзии. (Он был к тому же весьма начитан, этот изверг.) Внезапно, оборвав собеседника на полуслове, император расхохотался.

— Чему изволит смеяться цезарь? — осведомились гости.

— А я подумал, что стоит мне мигнуть, и вам всем отрубят головы. Вот смех меня и разобрал!..

У рояля Антон Рубинштейн

Знаменитый пианист Антон Рубинштейн давал однажды концерт в особняке великой княгини Елены Павловны, родственницы царя Николая I. После концерта знатная хозяйка завела с музыкантом скучный, высокопарный разговор.

— Дорогой господин Рубинштейн, — промолвила она, — справедливо ли утверждают иные, будто пианистом надо родиться?

— Это правда, ваше высочество, — ответил Рубинштейн. — Невозможно играть на рояле, не родившись!

№ 4

Император изволил заметить

Николай I, прозванный за свою жестокость «Палкиным», терпеть не мог пестроты и разнообразия, в любой мелочи ему чудился ненавистный «вольный дух». Ему хотелось буквально постричь всех под одну гребенку, о чем свидетельствует нижеследующий нелепый, но подлинный документ.

«Государь император изволил заметить, что некоторые из господ военнослужащих дозволяют себе иметь на голове весьма длинные волосы и причесывают их или даже завивают, подражая всем прихотям новых, странных обычаев, нередко из-за границы к нам достигающих.

Его императорское величество, находя неприличным допускать это в войсках, соизволил вменить в непременную обязанность всем господам военным начальникам наблюдать: дабы ни у кого из подчиненных их не было никакой прихотливости в прическе волос, чтобы вообще волосы были острижены единообразно, и непременно так, чтобы спереди на лбу и на висках были не длиннее вершка, а округ ушей и на затылке гладко выстрижены, не закрывая ни ушей, ни воротника, и приглажены справа налево.

Вместе с тем, его величество изволил повелеть не допускать никаких странностей и в усах и в бакенбардах, наблюдая, чтобы первые были не ниже рта, а последние, ежели сведены с усами, то также не ниже рта, выбривая их на щеках против оного».

Генерал и сигары