Угреша. Страницы истории

«Товарищ мой, в первый раз увидевший Пушкина и зорко в эти минуты наблюдавший его, – писал Ивановский, – был поражен удивлением при очевидности столь раздражительной чувствительности поэта, так тяжко заболевшего от отказа в удовлетворении его желания и так мгновенно воскресшего от верных, гармонировавших с его восприимчивою душою представлений. ”Вот где надо изучать сердце поэта и вообще человека и вот как должно действовать на уврачевание его нравственных недугов, – сказал мой спутник. – Эти минуты никогда не изгладятся из моей памяти”, – заключил он»¹³.

Вероятнее всего, больше с Пушкиным А.П. Бочков лично не встречался. В 1828–1837 годах он паломничал по разным монастырям, но ему, как писал А.А. Чумиков в журнале «Русская старина»¹⁴, «вследствие его слишком идеальных представлений о монашеской жизни никак не удавалось открыть для постоянного пребывания такой монастырь, который бы вполне удовлетворял его желаниям». Бывал он в Козельской Оптиной пустыни, где его наставником стал преподобный старец Лев Наголкин (1768–1841).

Свято – Троицкая Сергиева пустынь. Троицкий собор

Наконец, в 1837 году он поселился в Троице – Сергиевой пустыни близ Петербурга, архимандритом которой с 1833 года был святитель Игнатий Брянчанинов (1802–1867), впоследствии епископ Кавказский и Черноморский. Образованный и талантливый о. Игнатий, автор «Аскетических опытов» и духовных стихотворений, стал наставником и другом А.П. Бочкова. Много лет они состояли в духовной переписке.

В Троице – Сергиевой пустыни Бочков прожил до мая 1844 года. В этот период он часто бывал в Петербурге, где останавливался в доме тестя П.И. Пономарева, на попечении которого остался его сын Алексей. Мальчик был хорошо воспитан, успешно учился в пансионе Журдена, по окончании которого дед определил его к себе в контору. В тот период судьба юноши не внушала опасений.

В 1844–1846 годах А.П. Бочков формально числился в Троицком Гуслицом монастыре Полтавской епархии, а фактически жил в доме епископа Полтавского Гедеона, весьма к нему благоволившего. Преосвященный Гедеон постриг его с именем Антоний 5 ноября 1844 года. 13 декабря 1845 года его рукоположили в иеродиакона и еще через 4 дня – в иеромонаха.

В 1846 году о. Антоний переходит по собственному желанию в Старо – Ладожский Николаевский монастырь Петербургской епархии. Здесь он живет в двухэтажном деревянном доме, окруженном садом и цветниками. На втором этаже в двух комнатах мезонина живут его послушники. В конце 1850–х – начале 1860–х годов одним из них был В.М. Максимов, будущий художник – передвижник.

В 1847–1848 годах о. Антоний совершает свое первое паломничество на Святую Землю. К этому времени относится его письмо оптинским старцам, найденное в архиве Оптиной пустыни и опубликованное духовным писателем С.А. Нилусом. Обеспокоенный французской революцией 1848 года и оскудением христианской веры, о. Антоний писал, предвидя будущие социальные катаклизмы в России и Европе: «Теперь страшен уже не раскол, а общее европейское безбожие. … Все европейские ученые теперь празднуют освобождение мысли человеческой от уз страха и покорности заповедям Божиим. Посмотрим, что сделает этот род XIX века, сбрасывающий с себя оковы властей и начальств, приличий и обычаев. … Если восторжествует свободная Европа и сломит последний оплот – Россию, то, чего нам ожидать, судите сами. Я не смею угадывать, но только прошу премилосердного Бога, да не узрит душа моя грядущего царства тьмы»¹⁵.

В 1840–1850–е годы о. Антоний переписывался с преподобным Сергием Святогорцем (Семеном Авдиевичем Весниным, 1809–1853), духовным писателем, в 1843–1847 годах подвизавшимся в Пантелеимоновом монастыре на Афоне. В конце апреля 1850 года в письме, адресованном, по всей вероятности, именно о. Антонию, Святогорец пишет о литературном вечере в Москве: «…тут же мой лучший друг, прекрасный по сердцу и чувствам Николай Васильевич Гоголь, один из лучших литераторов. Суждения были о моем пере: все единогласно отдают честь моим талантам…». Скорее всего, вечер был в доме на Никитском бульваре у графа А.П. Толстого, приютившего Гоголя в своей семье, где Святогорец был «принят как домашний»¹⁶.