Угрюм-река

А он пока приведет в порядок свои нервы, зимой закроет на месяц работы, разгонит всех этих голодранцев-забастовщиков, наберет новые тысячи голодающих рабов, чтоб втрое, впятеро расширить дело, чтоб крепко стать владыкой всего края. А с Ниной, ежели осмелится она фордыбачить, – немедленный развод. Впрочем, если резко порвать с Ниной, ее капиталы уплывут. Нужно придумать такой кунстштюк, чтоб Нины не было, а деньги ее остались в деле. Идея!.. Да, да, идея... Нины Яковлевны Громовой, его жены, не будет...

Весь распаляемый этими мыслями, Прохор мрачнеет.

– Ну как, дьяволы кожаные, работается? – не то в шутку, не то в брань кричит Прохор партии рабочих, забивающих паровым копром сваи для перемычки.

– Ничего, трудимся! – нехотя отвечают рабочие.

– Довольны заработком, довольны пищей, довольны помещением?!

– Довольны... Спасибо, хозяин... – И, чтоб отвязаться от Прохора, от его привычных матерков – вот-вот пустит с верхней полки, – все дружно налегают на работу.

На прииске «Достань» новый заведующий, молодой инженер Александр Иваныч Образцов, доложил Прохору Петровичу, что и жильное золото, и рассыпные участки здесь близки к окончательной выработке, прииск стал давать теперь весьма незначительную прибыль, что в скором времени нужно будет подумать о его закрытии.

– Ну да! Ваши новшества что-нибудь да стоят. Вот и маленькая прибыль поэтому! – вспылил Прохор. – Через два месяца прииск будет давать золота вдесятеро больше, чем теперь.

– Ваше предположение, Прохор Петрович, – сказал Образцов робко, – не вяжется ни с теорией, ни с опытом...

– А ваши теории только опытных людей с толку сбивают. Кто вас сюда поставил?

– Протасов Андрей Андреевич.

– Ах, Протасов? Извольте отправиться в контору и сказать вашему Протасову, что он дурак! А на ваше место я чертознаев пришлю. Они вам нос утрут. Они покажут вашему Протасову, как нет здесь ни жильного, ни рассыпного...

Прохор запыхтел и, размахивая тросточкой, двинулся к ожидавшей его пролетке.

– Прохор Петрович! – нагнал хозяина инженер Образцов. Его юное лицо выражало болезненную гримасу несправедливо понесенной обиды. – Я работал без вас, Прохор Петрович, со всем старанием. Я за ваше отсутствие открыл в тайге два мощных золотых месторождения, они могут затмить славу прииска «Нового». Я открыл неглубоко залегающие пласты каменного угля, я открыл залежи графита и жилы медного колчедана. Я думаю, что все это, при умелой эксплуатации, поднимет значение ваших предприятий вдесятеро...

– Верно говоришь?

– Верно. Давайте как-нибудь объездим все те места. – Инженер Образцов, бледный, до дрожи взволнованный, вытащил из кармана завернутый в бумажку кусок золота. – Вот самородок в два с осьмой фунта весом. Я его нашел в тайге, на открытых мною местах. Я мог бы его прикарманить, но я передаю его вам как свой первый подарок.

Прохор Петрович обнял растерявшегося молодого человека.

– Оставайся здесь. Ты, мальчуган, – прости, что я тебя попросту – «ты», где живешь?

– У Сохатых, Прохор Петрович, – утирая слезы, проговорил Образцов; его губы с чуть пробивающимися усиками кривились, брызг веснушек темнел.

– Ерунда! Тот дурак с бесструнной балалайкой тебя с ума сведет. «О-враам адна капек». Ха-ха-ха!.. Ну и выдумал же ты... Как это тебе в башку-то взбрело? Ха!.. Вот что. Переезжай-ка ко мне. Я отведу тебе в новом доме две комнаты. И, кроме того, – прищурившись и что-то соображая, Прохор добавил с коварным блеском в глазах: – Кроме того, моя жена – не чета той Хавронье Хавроньевне...

Инженер Образцов конфузливо потупился. Прохор вынул блокнот, написал: «Выдать Саше Образцову 1500 рублей на обзаведение», – и передал записку молодому человеку.

Кучер хлопнул вожжами, лошади взяли крупной рысью. Прохор дружелюбно оглянулся на инженера, отер глаза и высморкался. «Черт, слезы! Бабой стал... Паршиво это... Заскоки в душе. Колчедан, каменный уголь, графит... Да это ж клад! Да это ж черт знает что! А золото, а золото? Мощное, говорит, месторождение... Ничего парнишка. Но ежели наврал все, в кнуты возьму сукина сына... Не посмотрю, что у него на пиджачишке значок торчит. Зубы выбью... Нет, а каков чудак?.. Хы! Отдал золото... Чудак!»

На прииске «Новом» дела шли великолепно. Работала только что собранная драга. Оканчивалась механизация работ. Все старое, сделанное на живульку, заменялось новым, долговечным.

– На реконструкцию прииска затрачено пока сто шестьдесят две тысячи, – говорил инженер Абросимов, заместивший Ездакова. – Еще предстоит затратить по смете тысяч двести.

– Хорошо, хорошо... Приятно хозяину слышать умные ваши речи... – затряс Прохор головой, как паралитик. – А где Ездаков?

– В тюрьме.

– По наветам Протасова?

– По приказу скончавшегося прокурора Черношварца.

– А это что за домищи наверху? Двенадцать штук?

– Бараки для рабочих.

Прохор круто и чуть не бегом – к пролетке.

III

После беседы в саду Прохор целую неделю не разговаривал с Ниной. Наконец его прорвало. Пили вечерний чай. Никого принимать не велено. Нина Яковлевна сразу почувствовала настроение Прохора и, подобрав нервы, приготовилась к бою.