Уильям Шекспир сонеты 33, 34, 35. William Shakespeare Sonnets 33, 34, 35

В пьесе затрагивались темы дружбы, любви и неверности, аллегорического конфликта между дружбой и любовью в глупом поведении влюбленных. Некоторыми критиками, «изюминкой» пьесы была признана роль Лонса, шутовского слуги Протея, и его пса Краба, которому была приписана, цитирую: «the most scene-stealing non-speaking role in the canon», «самая эффектная безмолвная роль в каноне».

По определению, критика Т. Р. Прайса (T. R. Price) этот сонет можно рассматривать, как представляющий образец «the highest lyrical expression that English poetry has achieved», «высочайший лирическое проявление, которого достигла английская поэзия». Это проявлялось в умении автора использовать красоту природы как символ человеческих эмоций.

(Price, T. R. «The Technic of Shakespeare's Sonnets». Studies in Honor of Basil L. Gildersleeve. Baltimore. Lord Baltimore Press. 1902, p. 375).

Критиком Сэмюэлем Тейлором Кольриджем (Samuel Taylor Coleridge) было отмечено, что начало этого сонета являясь характерным для творческого стиля Шекспира, определённо выделило его «gives a dignity and a passion to the objects which he presents. Unaided by any previous excitement, they burst upon us at once in life and in power», «придавая достоинство и страсть предметам, которые он представлял. Без какого-либо предшествующего волнения они сразу обрушиваются на нас в жизни и во всей мощи».

(Coleridge, Samuel Taylor (1817). «Biographia Literaria». London. Chap. 15).

По словам, критика Джорджа Уиндхэма (George Wyndham) октава из одного предложения и первые два четверостишия представляют читателю сильную поэтическую натуру благодаря использованию структур прилагательного и существительного в каждой строке. Порядок и изобилие заставляют читателя задуматься о риторике.

(Hammond, Gerrold. «The Reader and Shakespeare's Young Man Sonnets» . Totowa, N.J. Barnes & Noble. 1981, pp. 42—43).

Сонет 33 — первый сонет, в котором вводится идеализирующая метафора молодого человека, как сопоставления его с солнцем. Сонет и последующие были особенно привлекательны для критиков, заинтересованных в биографических ссылках в сонете; Джордж Уиндхэм (George Wyndham) подверг осуждению эту тенденцию, как и Стивен Бут. Хэммонд (Hammond) критиковал их, что при чтении этого сонета возникает ощущение, что ты почти вступаешь в сговор с поэтом, «for everything about it, from its poetic and syntactic structures to its use of metaphor and pun, invites acceptance», «поскольку всё в нём, от его поэтической и синтаксической структуры до использования метафоры и каламбура, приглашает принять».

Критик М.П. Тилли (M. P. Tilley) описал сонет 33, как игру слов в поговорке «the morning sun never lasts the day», «утреннее солнце никогда не длится целый день».

(Tilley, M. P. «A Dictionary of the Proverbs of England in the Sixteenth and Seventeenth Centuries». 1950, p. 978).

Хилтон Лэндри (Hilton Landry) отметил, что стихотворение представляет собой расширенное сравнение с метафорами в каждой ветви сравнения; он также назвал его «самым простым и милым» из группы. Элизабет Сагейзер (Elizabeth Sagaser) подчеркнула то, что этот сонет противопоставлено сонету 116, заявляя, что идеи некоторых сонетов временно нейтрализуются другими.

(Sagaser, Elizabeth (1994). «Shakespeare's Sweet Leaves: Mourning, pleasure, and the triumph of thought in the Renaissance love lyric». ELH, 61, pp. 1—26).

Поэтические тональности в сонете 33 — это упрёк в движении к чувству необходимости разлуки, наблюдаемому в 36-м. Молодой человек, предал себя и предал их общий мир, свет, в котором они оба движутся. Отождествление их совместной жизни с жизнью природы было полным; вина друга была одновременно и их виной, и виной самой жизни. Этим также подтверждается идея о том, что стихотворение с его сдвигами и переменами предлагает не информацию об изменчивости человеческого состояния, а скорее соучастием в реальном переживании изменчивости.

(Booth, Stephen. «An Essay on Shakespeare's Sonnets». New Haven. Yale University Press. 1969).

Повествующий бард метафорически сопоставил иллюзию непостоянства своей дружбы с юношей с горными вершинами, «польщенными» первыми лучами восходящего солнца.

(Muir, Kenneth. «Shakespeare's Sonnets». London, George Allen & Unwin. 1979, p. 59).

В этом сонете нет явного обращения «вы» или «ты» (в отличие от большинства сонетов и, в частности, сонетов 34, 35 и 36, в которых все три используют «ты») и нет упоминания о предполагаемой «чувственной вине», вследствие неких действий юноши. по отношению к поэту (как в сонетах 34 и 35) или в результате упомянутой «чувственной вины» юноши, которая впоследствии могла бы повлиять на репутацию юноши, адресата, как к примеру, в сонете 36, если ознакомиться с его содержанием.

Структура построения сонета 33.