Уильям Шекспир сонеты 88, 111. William Shakespeare Sonnets 88, 111

Хочу отметить, что в елизаветинскую эпоху слово «Potions» носило два значения, это зелья и яды, в практическом применении несущие диаметрально противоположный результат.

Отчасти схожий образ «зелья», «снадобья» можно встретить в трагедии Шекспира «Гамлет» акт 5, сцена 1:

— Confer!

________________

________________

Original text by William Shakespeare «Hamlet» Act V, Scene I, line 3970—3998

ACT V. SCENE I. A churchyard

LAERTES

It is here, Hamlet. Hamlet, thou art slain;

No medicine in the world can do thee good.

In thee there is not half an hour of life.

The treacherous instrument is in thy hand,

Unbated and envenom'd. The foul practice

Hath turn'd itself on me. Lo, here I lie,

Never to rise again. Thy mother's poison'd.

I can no more. The King, the King's to blame.

HAMLET

The point! — envenom'd too!

Then, venom, to thy work.

Stabs KING CLAUDIUS

All

Treason! treason!

KING CLAUDIUS

O, yet defend me, friends; I am but hurt.

HAMLET

Here, thou incestuous, murderous, damned Dane,

Drink off this potion. Is thy union here?

Follow my mother.

KING CLAUDIUS dies

LAERTES

He is justly served;

It is a poison temper'd by himself.

Exchange forgiveness with me, noble Hamlet:

Mine and my father's death come not upon thee,

Nor thine on me.

Dies

HAMLET

Heaven make thee free of it! I follow thee.

I am dead, Horatio. Wretched queen, adieu!

You that look pale and tremble at this chance,

That are but mutes or audience to this act,

Had I but time — as this fell sergeant, Death,

Is strict in his arrest — O, I could tell you —

But let it be. Horatio, I am dead;

Thou liv'st; report me and my cause aright

To the unsatisfied.

William Shakespeare «Hamlet» Act V, Scene I, line 3970—3998.

АКТ 5. СЦЕНА 1. Церковный двор

ЛАЭРТ

Это вот здесь, Гамлет. Ты умерщвлён Гамлет;

Ни одно лекарство в мире не сможет принести пользу.

В нём нет и получаса жизни.

Вероломное орудие в твоей руке,

Неослабевающее и отравленное. Отвратительная практика

Повернись сам ко мене. Глянь, здесь Я лежу,

Чтоб никогда не встать вновь. Отрава твоей матери.

Я не могу больше. Король, король виноват.

ГАМЛЕТ

В чём дело! — отравлен тоже!

Тогда, отрава, за твою работу получи.

Наносит удар королю КЛАВДИЮ

ВСЕ

Измена! измена!

КОРОЛЬ КЛАВДИЙ

О всё же, друзья меня защитите; Я всего лишь ранен.

ГАМЛЕТ

Сюда ты, кровосмесительный смертоносный прОклятый датчанин,

Допей это зелье. Здесь ли, твой союз?

Последующий за моей матерью.

КОРОЛЬ КЛАВДИЙ умирает

ЛАЭРТ

Он справедливо заслужил;

Этим зельем клинок, закаленный им самим.

Со мной обменяйся всепрощением, благородный Гамлет:

Моя и моего отца смерть после не придёт,

Ни твоей от меня.

Умирает

ГАМЛЕТ

Небеса сделают тебя от этого свободным! Я последую за тобой.

Я умираю, Горацио. Несчастная королева, прощай!

Вы, при этом случае, так побледнели и вся дрожите,

Чтоб стать всего лишь безмолвной иль публикой этого деянья,

Имел бы Я, только время — как этот упавший сержант, Смерть,

Суровый в его аресте — О, как Я смог бы вам рассказать —

Но пусть так и будет. Коли Горацио, Я умру;

А ты живи; доложи обо мне и моём поводе правдиво

Для неудовлетворенных.

Уильям Шекспир «Гамлет» акт 5, сцена 1, 3970—3998.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 12.11.2022).

Возвращаясь к семантическому анализу сонета 111, хочу подчеркнуть, что упрощенный и поверхностный подход к сонетам Шекспира некоторыми несозревшими для этого переводчиками показывает, читателям, как в тщетных попытках возвысить прежде всего себя они, преломляют его сонеты с помощью своего скукоженного мирка, искажая творческое наследие гения драматургии посредством своего узкого мировоззрения.

В строках 11 и 12, повествующий продолжил тему «лечения неудержанной тяги к творчеству», словно «сильной инфекции».

«No bitternesse that I will bitter thinke,

Nor double pennance to correct correction» (111, 11-12).

«Нет горечи, от которой Я буду мучительно помышлять,

Ни о двойном покаянии для верного исправленья» (111, 11-12).

Предлагаю читателю, обратить внимание на английское слово «bitternesse» строки 11, которое переводится двояко: «горечь», «ожесточённость». Но при рассмотрении подстрочника следует читать: «Нет ожесточённости, от которой Я буду мучительно помышлять», поскольку речь в нём идёт не о вкусовых качествах зелья аптекаря Айзелла.

Итак, строки 11-12 следует читать вместе, после строки 12 поставлена точка, и соответственно означает, что многосложное предложение, состоящее из трех четверостиший закончено: «Нет горечи, от которой Я буду мучительно помышлять, ни о двойном покаянии для верного исправленья».

Утончённая, почти неуловимая ирония пронизывает великолепно написанные строки 11-12 сонета 111.

— Но, что подразумевал автор сонета, написавший «о двойном покаянии для верного исправленья»?

Конечно же речь шла о покаянии перед богом на страшном Суде, и покаянии перед людьми в зале «общественного суда». Впрочем, литературные искромётные образы «общественного суда», то есть публичного суда нашли отражение почти во всех комедиях Шекспира.

К примеру, в комедии «Как Вам Это Понравится» Акт 1, Сцена 3, фрагмент перевода, которой любезно предлагаю для ознакомления и сопоставления читателем ниже:

— Confer!