Уильям Шекспир сонеты 98, 95, 49. William Shakespeare Sonnets 98, 95, 49

Сам по себе, литературный образ «разъедающей червоточины» — это слово-символ иносказательной аллегории, характеризующий в контексте шекспировской строки основной образ «первородного греха», который незримо нависает над каждым человеком, как «дамоклов меч». Нельзя не учитывать тот факт, что литературный образ «червоточины» применялся автором сонетов, лишь только к представителям аристократии, поскольку в их среде аристократов непреложное сохранение чести и достоинства в любой ситуации, что являлось приоритетом непреложного соблюдения — «кодекса чести».

Подобные завышенные требования абсолютно не требовались, к примеру, для простолюдина ростовщика или ремесленника, то есть бастарда. Сама идея создания литературного образа «первородного греха» могла быть взята из уже упомянутой «Маргинальной Женевской Библии» («Marginalia of the Geneva Bible») с пометками на полях страниц, где решающую роль для человека играет его право выбора, какую сторону принять, — «добра» или «зла», согласно учению Христа.

Хочу выделить для более ясного понимания читателем, что Шекспир был глубоко верующим человеком, что даёт объяснение использования им в пьесах литературных образов «воздаяния» и «возмездия», обусловленных законом причин и следствий.

Характерной вариацией является образ «борьбы с самим собой», противоречиями, возникшими в борьбе с «первородным грехом», заложенным в себе, как например, драматург передал образ Лира в пьесе «Король Лир».

Продолжая тему извечной дилеммы при выборе правильного пути в продолжающейся борьбе с самим собой, следуя путём долгого и сложного процесса исправления «первородного греха». Который продолжит уносить человеческие жизни и не упокоенные души в чистилище, тех, кто вовремя не сделал правильный выбор на перекрёстках жизненных путей. Этот процесс был передан при помощи такого литературного приёма, как паттерн языком иносказательной аллегории, к примеру, в пьесе-трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта»:

— Confer!

________________

________________

Original text by William Shakespeare «Romeo and Juliet» Act II, Scene III, line 28—30

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«In man as well as herbs, grace and rude will;

And where the worser is predominant,

Full soon the canker death eats up that plant».

William Shakespeare «Romeo and Juliet» Act II, Scene III, line 28—30.

«В человеке, а также травах благодать и суровая воля;

И там, где плохое оказывается преобладающим тогда,

Вполне скоро червоточина смерти съест это растение».

Уильям Шекспир «Ромео и Джульетта» акт 2, сцена 3, 28—30.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 07.12.2023).

Или же, в описании необычайно сложных оттенков чувств в пьесе Шекспира «Гамлет», которое вполне, может служить в качестве хрестоматийного пособия для психологов и психоаналитиков.

— Confer!

________________

________________

Original text by William Shakespeare «Hamlet» Act III, Scene II

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«Where joy most revels, grief doth most lament;

Grief joys, joy grieves, on slender accident».

William Shakespeare «Hamlet» Act III, Scene II.

«Когда радость наиболее наслаждается, то горе наиболее сокрушается;

Веселящимся горем, обрадовавшись горестям на хрупкой случайности».

Уильям Шекспир «Гамлет» акт 3, сцена 2.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 11.12.2023).

Акцентируя фокус внимания читателя на характерных особенностях во взаимоотношениях поэта и «молодого человека» в общем контексте последовательности сонетов «Прекрасная молодёжь», «Fair Youth», хочу обратить внимание читателя на кардинально ошибочную оценку, приведшую к публичному вывешиванию критиками ярлыков на Уильяма Шекспира в их диссертациях при описании личной жизни драматурга. Где в рассуждениях, основанных на неподтверждённых фактах, затрагивалась тема «характера сексуальной ориентации Шекспира», где критики намеренно создавали из Шекспира образ «старого фагота», прихлёстывающего и «использующего» юношу а качестве помощника при написании пьес, а также для любовных утех.

Столь тривиальный, упрощенческий подход подталкивал современных представителей творческой интеллигенции на мысль об «атипичном Шекспире», сексуально озабоченном аутисте. Журналисты, ищущие популярность в своих публикациях, охотно подхватывали подобные инсинуации продолжая распространять их с единственной целью самоаганжирования и увеличения тиражей изданий.

— Но, для чего, всё это проделывалось, какими внутренними импульсами были движимы эти люди?!

Вразумительного ответа на этот вопрос, мне так и не пришлось получить, ввиду того что ни коим образом не возникало желания ворошить в невесть каких измышлениях, высосанных из пальца и сплетнях.

Несмотря ни на что, обращаясь к тем, кто в течении всего времени, неустанно рассуждал в своих научных трудах об «характере сексуальной ориентации Шекспира» сказать, что им стоило бы обратить свой взгляд к известному труду Натана Дрейка.