Уилл Грейсон, Уилл Грейсон (ЛП)

Я не знаю, откуда берется это дерьмо. Это как будто дается мне священной силой.

Маура выглядит так, будто хочет поверить, но не может.

Я: Это как пого для собак (корм доги для собак), но не палочка для собак.

Маура: Чёрт, я забыла всё о пого.

Я: Ты издеваешься? Это сделает нас чертовски богатыми!

И она купилась. И она симпатизирует мне вопреки всему, и я клянусь, что, если бы она была парнем, то я бы увидел ее достоинство.

Маура: Я знаю, что это ужасно, но я чувствую что-то вроде облегчения, что ты не скрываешь от меня нечто настолько важное.

Я полагался на то, что это плохое время для афиширования того, что я никогда не признавался в том, что я гей. Я просто сказал ей отстать от меня. Я никогда не думал о том, есть ли более ужасающее, чем девочка-гот, которая становится привлекательной. Маура не только симпатичная, но сейчас она контролирует мою руку, как кто-то, кто штампует со значением для жизни. Как шрифт Брайля (шрифт для слепых).

Я: Я должен вернуться к маме.

Маура: Скажи, что мы веселимся.

Я: Я обещал, что посмотрю эту передачу с ней.

Ключ в том, чтобы выпустить пар на Мауру, чтобы она даже не догадалась об этом. Потому что я не хочу сделать ей больно. Она до сих пор не оправилась от той боли, что я причинил ей в последний раз. Я знал, что когда Маура придет домой, она сразу же нырнет в свой ежедневник черепно-кровинную поэзию, и я собираюсь сделать не самую лучшу рецензию. Один раз Маура показала мне одну из своих поэм

Повесь меня

Как умершую розу

Сохрани меня

Мои лепестки не опадут

Пока ты не дотронешься до них

И я не растворюсь

И я написал ей поэму в ответ:

Я как мертвая бегония

Подвешенная вниз

И как мертвую бегонию

Меня это не ебет

На которую она ответила:

Не каждый цветок

Зависит от света

Чтобы расти

Поэтому, возможно, сегодня я вдохновлю:

Я думал его почва была геем

Но может быть еще есть шанс

Я поиграю

С его игрушечкой в штанах

Надеюсь, что я никогда больше не увижу это.

Я встал, открыл дверь гаража и сделал так, чтобы Маура могла уйти. Я сказал ей, что мы встретимсяя в понедельник утром в школе. И она сказала: Нет, если я увижу тебя первой. Я саркастически посмеялся, пока она не отдалилась на достаточное расстояние, чтобы я смог закрыть гараж.

И самое больное то, что кто-то будет преследовать меня. Она когда-нибудь скажет, что я привел ее к тому, что скрыл от нее правду. Я должен ее свести с кем-нибудь. Скоро. Я не тот, о ком она мечтает. Ей просто нужен тот, кто сделает всё для нее. И я не могу быть этим парнем.

Когда я вернулся в гостиную, «Гордость и предубеждение» почти закончился, это означает то, что все встало на свои места. Обычно к этому моменту моя мама окружена смятыми салфетками, но в этот раз все глаза в этом доме остались сухими. Она подтверждает это, когда выключает DVD.

Мама: Я должна прекратить это. Мне нужно начать жить.

Я думаю, что она сказала это себе или Вселенной, но не мне. Все равно я не могу перестать думать, что поверить в возможность «начать новую жизнь» может только идиот. Будто ты можешь просто поехать в магазин и купить жизнь. Это как в солнечном ящике, и ты смотришь сквозь пластиковое окно, и ты видишь кусочек себя, свою новую жизнь, и говоришь: Вау! Я выгляжу гораздо счастливее. И это жизнь, к которой я должен прийти. Положить это на прилавок, пробить чек и оплатить кредитной картой. Если бы получить жизнь было так легко, мы бы были кайфовой расой. Но мы не такие. Это не так, мама, будто твоя жизнь тебя ждет вон там. Так что не думай, будто ты найдешь ее и заберешь. Нет. Твоя жизнь здесь. И, да, это говно. Жизнь обычно такая. И если ты хочешь изменить что-то, ты не должна начинать новую жизнь, ты должна поднять задницу.

Конечно, я не сказал ей ничего такого. Мамы не должны слышать такую чушь от своих детей, если конечно, они не делают что-то действительно плохое, например, курят в кровати, или принимают героин, или делают героин, пока курят на кровати. Если бы моя мама была спортсменкой в моей школе, ее друзья спортсмены говорили бы: Чувак, тебе просто надо трахнуться - но простите, гении, есть и другие лекарства. Трахнуться - это как подростковая версия Санта Клауса.

Это действительно ужасно, что мои мысли не о маме, а о подростковом лекарстве. Я так обрадовался, когда мама начала говорить о себе.

Мам: Это правда устарело, не так ли? Мама дома субботним вечером. Ждет появления Дарси.

Я: Нет точного ответа, не так ли?

Мама: Нет, точно нет.

Я: Ты когда-нибудь звала этого Дарси на прогулку?

Мама: Нет. На самом деле, я его не нашла.

Я: Ну, он не появится, пока ты не пригласишь его.

Я, дающий любовные советы для своей матери, как золотая рыбка, дающая совет улитке, как летать. Я хотел напомнить ей, что не все такие уроды, как мой отец, но она терпеть не может, когда я говорю плохие вещи о нем. Она просто волнуется, что в один день я проснусь и пойму, что половина моих генов происходят от ублюдка, и я бы мечтал о том, чтобы самому стать ублюдком. Ладно, мам, этот день наступил очень давно. И я надеюсь, что смогу сказать, откуда таблетки, но таблетки - это всего частичка эффекта.