Уиллард и его кегельбанные призы

Пэт и Джон не заметили взволнованности Уилларда. Они наслаждались вином и думали о других вещах, так что Уиллард для них был просто старым добрым Уиллардом с боулинговыми трофеями.

«Сколько лет Грете Гарбо?» – спросил Джон.

«Думаю, ей шестьдесят восемь, – сказала Пэт. – Я могу ошибаться. Может, она немного старше или младше, но ей где-то за шестьдесят».

«Сколько лет Уилларду?» – сказал Джон.

«Не знаю. Три-четыре года», – сказала Пэт.

«Не думаешь, что Грета Гарбо старовата для Уилларда?» – сказал Джон.

«Нет, думаю, они бы стали хорошими друзьями».

«Грета Гарбо одиночка, – сказал Джон. – Не забывай. А Уиллард очень любит свои боулинговые трофеи».

«Этого нельзя отрицать», – сказала Пэт.

Игра окончена

«Джон и Пэт вернулись из кино», – сказала Констанс. Она уже разделалась с бутербродом и теперь одевалась. Боб бросил читать греческую антологию и сидел на кровати, наблюдая за ней. Ему нравилось смотреть, как она одевается. Сам он ещё ничего на себя не надел.

«Откуда ты знаешь?» – сказал он.

«Я слышу, как они там внизу ходят», – сказала Констанс.

Патриция и Джон всегда производили много шума, когда заходили в свою квартиру, и шум этот не стоял на месте. Шум было очень легко услышать. Просто Боб больше не прислушивался. До того, как он заполучил бородавки в пенисе, он всё время на это жаловался: «Они милые люди, но почему же они такие, чёрт возьми, шумные!» Теперь он ничего об этом не говорил.

«Они ходили смотреть фильм Греты Гарбо, – сказала Констанс, натягивая платье через голову. – Они большие поклонники Греты Гарбо».

«Что?» – сказал Боб.

«Хороший был бутерброд», – сказала Констанс.

«Здорово выглядишь», – сказал Боб.

Так и было.

«Спасибо», – сказала Констанс и вскинула голову, от чего её длинные светлые волосы рассыпались по плечам. Она подошла к туалетному столику, взяла щётку и принялась расчёсывать перед зеркалом волосы.

У платья были короткие рукава. На её запястьях виднелись следы от верёвки. Они были красные и слегка рубцеватые. Смотрелись они очень неуместно.

Боб оделся.

Потом он подобрал верёвки, лежавшие на кровати. Он взял верёвки и положил их на полку стенного шкафа в коридоре. Точнее, он их спрятал под одеялом, которое было на этой полке. Он стыдился их, но не переставал ими пользоваться. Он хотел бы, чтобы всё было иначе, но было – так. После бородавок ничего уже не менялось.

Может быть, изменится через неделю.

Он очень на это надеялся.

День за днём, неделю за неделей, месяц за месяцем он очень надеялся.

Он забыл кляп и вернулся в спальню забрать его. Констанс закончила расчёсываться. Когда Боб вошёл в комнату, она обернулась что-то ему сказать, но, увидев, что он вернулся за кляпом, снова стала расчёсывать волосы перед зеркалом, не сказав того, что собиралась сказать.

Боб отнёс кляп в ванную. Ему было неприятно держать его в руке. Тот насквозь промок от слюны. Уши Боба запылали от смущения. Он был бы очень рад больше не держать в руке этот кляп. Когда он вынимал кляп из её рта, тот был тепло-мокрый, но теперь стал холодно-мокрым. Это тоже не добавляло приятности.

В ванной Боб положил кляп в корзину для грязного белья. Точнее, упрятал его в грязном белье, снова чувствуя стыд.

Потом он очень тщательно, с мылом, помыл руки, как будто испачкал их в каком-то странном экскременте. Он долго мыл руки.

Констанс покинула спальню и прошла по коридору мимо открытой двери ванной, где он стоял и снова и снова мыл совершенно чистые руки. Он был так поглощён мытьём рук, что не заметил, как она прошла мимо.

Она зашла на кухню и налила стакан воды.

Боб вытер руки.

Он вернулся в спальню за Констанс.

Её там не было.

«Где ты?» – крикнул он в коридор.

«Я на кухне».

Бальзам

Наконец брат Логан не удержался. «Я, пожалуй, пойду, возьму ещё пива, – сказал он. – От этого ожидания такая жажда. Я вернусь через минуту. Тут рядом на углу открытый магазин». Он собирался встать. Думал, что сможет выйти.

«Нет», – сказал брат Логан, секундами ранее упражнявшийся в поднимании трубки в ответ на звонок, после которого странный голос сообщит им, где находятся боулинговые трофеи. Он уже знал, какими будут его первые слова, когда ему скажут, где находятся боулинговые трофеи. «Если ты врёшь, ты труп», – вот такие слова.

«Ну почему нет?» – сказал пивной брат Логан. Он сказал «ну почему нет», как сказал бы ребёнок, которому отказали в рожке мороженого или в чём-то вроде. Слегка плаксиво для пивного голоса. Из его уст это звучало странно, потому что выглядел он очень грозно… как настоящий бандит.

«Потому что я так сказал», – последовал ответ брата. Он был старшим братом и, приняв решение, не собирался его объяснять. Раз он сказал, что вопрос закрыт, значит, так и есть.

Пивной собрался было сказать что-то в пользу пива, но, зная, что это бесполезно, ничего такого не сказал. «Пусть уже зазвонит это грёбаный телефон», – вот что он сказал взамен, и в этих словах не было детского хныканья. В этот раз голос соответствовал его виду.