Уинстон Черчилль

О досрочной отставке Уинстон начал думать едва ли не в тот момент, когда вновь оказался на высшем в стране посту: возраст и все ухудшающееся состояние здоровья наводили его на мысль, что он попросту не выдержит тягот премьерства. Руководитель страны должен был постоянно совершать поездки и перелеты, работать с бумагами, анализировать информацию, поступающую из разных ведомств. То, что прежде давалось Уинстону так легко, теперь требовало напряжения и преодоления собственной слабости и немощи.

Впрочем, премьер-министра это скорее раздражало, чем заставляло отступить. Главным девизом его жизни вполне мог бы стать девиз российских ВДВ – «Никто, кроме нас». Уинстон искренне полагал себя незаменимым и действовал в соответствии с этим убеждением. Его отставки ожидали родные и друзья; о его отставке грезил его заместитель, министр иностранных дел Энтони Иден. Последний, разумеется, рассчитывал на место Черчилля, и не без оснований: многие считали его вполне достойным преемником, да и сам Уинстон не сомневался в способностях своего давнего соратника. Но каждый раз он еще немного откладывал решение уйти. Даже серьезный инсульт, поразивший его в 1953 году и приведший к временному параличу половины тела, стал поводом не для отставки, а для скорейшего восстановления. И восстановление действительно произошло – большинство членов правительства и парламента даже не узнали о тяжком недуге премьер-министра.

Главной причиной, по которой Уинстон затягивал свой уход, были вовсе не внутренние проблемы Соединенного Королевства, которых оставалось немало. Эти проблемы могли разрешиться и без него. Черчилль до последнего хотел оставаться у руля, пока сохранялась надежда на трехстороннюю встречу в верхах руководителей США, Британии и СССР. На протяжении 1951–1955 годов Уинстон продолжал настойчиво склонять Эйзенхауэра к встрече со Сталиным, а после смерти последнего пытался организовать переговоры на нейтральной территории с первыми лицами Советского Союза Маленковым и Молотовым. Но какие бы варианты ни предлагал Уинстон, они отвергались по разным поводам. Эйзенхауэр с самого начала занял откровенно русофобскую и антикоммунистическую позицию, и на его фоне сразу стало заметно, что Черчилль вовсе не такой уж милитарист и что главная забота британского премьер-министра – снизить угрозу войны и найти иное основание для мира, чем атомная бомба.

«Мир – наша цель, а сила – единственный способ достичь его» (У. Черчилль)

К сожалению, его усилия вновь ни к чему не привели. СССР создал собственное ядерное оружие. Началась гонка вооружений, и мир приблизился к опасной черте. Между тем здоровье Черчилля все ухудшалось. До сих пор он легко восстанавливался после болезней и возвращал себе прежнюю живость. Теперь же быстрого восстановления не получалось, и после каждого ухудшения Уинстон ощущал, что стал слабее. У него прогрессировала глухота, а необходимость пользоваться слуховым аппаратом раздражала премьер-министра. Он больше не мог произносить речи в парламенте с прежним пафосом и силой. На трибуне все чаще стояла тень неистового Черчилля, а не он сам.

«В ОТЛИЧИЕ ОТ СПОРТА ИЛИ ИГР, ГДЕ НЕВОЗМОЖНО ДОБИТЬСЯ УСПЕХА, НЕ ПРИЛОЖИВ ЗНАЧИТЕЛЬНЫХ ФИЗИЧЕСКИХ УСИЛИЙ, ЖИВОПИСЬ НЕ ПРЕДЪЯВЛЯЕТ НЕЛЕПЫХ УСЛОВИЙ И НЕ ТРЕБУЕТ НЕВОЗМОЖНОГО, ОНА, НАПРОТИВ, ПРЕКРАСНО УЖИВАЕТСЯ СО СТАРОСТЬЮ И ДАЖЕ ДРЯХЛОСТЬЮ»

(У. Черчилль)

В 1953 году он получил от королевы Орден Подвязки и стал именоваться сэром. В этом же году Нобелевский комитет присудил ему премию по литературе, тем самым воздав должное как его плодовитости, так и его несомненному писательскому таланту. С достоинством и неизменной радостью принимая эти знаки внимания и отличия, Уинстон понимал: его жизнь движется к неизбежному финалу. Пришла пора уступить дорогу другим. 5 марта 1955 года он наконец-то подал в отставку. Однако он оставался парламентарием практически до самой своей смерти. Лишь в 1963 году он объявил своим избирателям, что больше не будет выставлять свою кандидатуру.

Последние годы жизни после отставки Уинстон провел вовсе не в забвении или праздности. Физическое тело стало частенько его подводить, но дух Черчилля оставался по-прежнему неукротим. В восемьдесят четыре года, будучи во Франции, он, по приглашению командира американского авианосца «Рэндольф», посетил корабль и впервые в жизни поднялся в воздух на вертолете. Естественно, Уинстон был в восторге: ведь полеты всегда рождали в нем необыкновенное ощущение власти над пространством. В восемьдесят семь лет, снова во Франции, он упал и сломал шейку бедра. Когда его несли на носилках в самолет, чтобы отправить в Англию, он показал журналистам свой неизменный «товарный знак» военного времени – V, «победа».