Уинстон Черчилль

Обстановка встречи была действительно драматической. В Африке в этот день Роммель приказал двум колоннам танков направиться к египетской границе, а в Китае японские войска начали наступление против Чан Кайши. Но оба главных деятеля Запада наблюдали прежде всего за началом наступательной операции немцев на советско-германском фронте. За день до приезда Черчилля Рузвельт приказал высшим военным руководителям - Стимсону, Ноксу, Маршаллу, Кингу, сделать что-нибудь для помощи русским. Если Советская Армия начнет общее отступление в июле, то возникнет угроза сдачи немцам Москвы, Ленинграда и Кавказа уже в августе. Президент желал знать, что могут сделать вооруженные силы США для “оттягивания” германских дивизий с русского фронта. Вопрос приобретал критическое звучание. “Если русские продержатся до декабря, союзники будут иметь преимущественные шансы выиграть войну, если же они “свернутся”, шансов на победу будет меньше половины”. Выбор встал между высадкой в Европе, высадкой в Северной Африке в начале сентября, и посылкой американских войск на помощь англичанам в Египет и Ливию.

Президент встретил своего английского союзника близ взлетной полосы. Они объехали Гайд-парк со всех сторон, стараясь ускользнуть от опеки охраны. “Он приветствовал меня с большой сердечностью. Он сам вел автомобиль и показал мне окрестности Гудзона, места, где находился Гайд-парк, его фамильное имение. Мы любовались прекрасными видами”. Черчилля удивляло, как мог Рузвельт управлять автомобилем, не применяя тормоза и акселератор. Почувствовал интерес британского премьера к ручным тормозам, Рузвельт попросил попробовать его мышцы. Все же Черчилль предпочел не разговаривать о серьезных делах в автомобиле.

Вместе они отправились в Вашингтон. Черчилля поместили в той же комнате Белого дома, где он находился в январе. После завтрака премьер-министр вошел к Рузвельту в том самое время, когда президенту вручили листок розовой бумаги, на котором значилось: “Сдан Тобрук, потеряны 25 тыс. человек военнопленными”. Это был второй по объему ущерба удар по Британской империи после падения Сингапура. Черчилль испытал шок, он вначале не поверил в истинность сообщения и запросил Лондон. Уточненные данные были еще менее утешительными: 33 тысячи плененных англичан. Под ударом находилась Александрия. Черчилль позднее вспоминал, это был “очень горький момент. Одно дело - поражение, другое - позор”. Позиции английской дипломатии были подорваны в тот самый момент, когда Черчилль пытался укрепить их соглашениями в американцами. Теперь он выглядел пассивнее, чем в начале встречи. Центр усилий сместился для него в Северную Африку, где следовало помочь колониальному напарнику - Франции и одновременно ослабить давление на английские войска в дельте Нила.

Как пишет Дж. Чармли, “тот факт, что немцы снова в ходе своего наступления в западной пустыне нанесли поражение англичанам, был последним в длинном ряду военных поражений, и тот факт, что он пришелся на пик задержки британских поставок Советам, которые, казалось, по меньшей мере, были способны нанести поражение германским армиям, дал критикам Черчилля благоприятную возможность для упреков, которой они не преминули воспользоваться”.

Более определенно, чем прежде Черчилль возглавил движение в сторону от “второго фронта”. Теперь, по его мнению, высадка во Франции могла обернуться катастрофой. Она не поможет в конечном счете русским, приведет к репрессиям немцев против французов и, главное, заставит отложить главные операции 1943 года. “Ни один ответственный английский военачальник не в состоянии подготовить такие планы на сентябрь 1942 года, которые имели хотя бы минимальные шансы на успех… Есть ли такие планы у американских штабов?” В ходе дискуссий следующего дня (21 июня 1942 года) союзники пришли к выводу о приоритет текущего года: большая операция “отвлекающая немцев” в 1942 году и “второй фронт” в 1943 году. Наиболее эффективные средства помощи советскому союзнику на текущий момент - бомбардировочные рейды против Германии. Кульминацией военных событий года должна стать высадка в Северной Африке - операция “Гимнаст”.

Во второй половине дня 21 июня в комнату Черчилля вошли два американских генерала, до сих пор неизвестных премьер-министру - генерал Эйзенхауэр и генерал Кларк. Через четыре дня Эйзенхауэр был назначен командующим всеми войсками Соединенных Штатов на европейском театре.