Уинстон Черчилль

В этот сложный для британской дипломатии час президент Рузвельт перенимал мантию лидера Запада. В обстановке величайшего напряжения ему теперь следовало оказать помощь слабеющему партнеру. Поздно вечером 22 июня 1942 г. он предложил Черчиллю рассмотреть “ухудшение ситуации на Ближнем Востоке и возможность посылки значительного числа американских войск для боевых действий в пустынных условиях”. Рузвельт рассчитывал, что помощь в критический час позволит ему в дальнейшем рассчитывать на поддержку партнера в выработке общей стратегии антигитлеровской коалиции. Американская пресса была далеко не так деликатна, газеты сообщали не только о падении Тобрука, но и о “неизбежном падении кабинета Черчилля”. Премьер-министр читал эти статьи. Он был согласен с тем, что британские позициям нанесен тяжелый удар. Во всей остроте стоял вопрос о возможности защитить долину Нила. Если бы Египет - главное связующее звено империи - пал, то это означало бы утрату путей к Ближнему Востоку и Индии. Возможно это был бы конец Британской империи как великой державы.

Рузвельт решил сделать еще один шаг в деле оказания помощи попавшему в сложное положение союзнику. 23 июня он предложил послать несколько эскадрилий американской авиации в Индию, с тем, чтобы англичане могли переместить часть своей авиации из Индии на Ближний Восток, в район Каира, в направлении которого устремился генерал Роммель. Не теряя ни минуты, Черчилль сообщил об этом Эттли в Лондоне и Окинлеку на Ближнем Востоке. Рузвельт пошел еще дальше. Самолеты П-40 (базирующиеся в Род-Айленде) и легкая бомбардировочная авиация (размещенная тогда во Флориде) получили распоряжение отправиться в Судан и Египет, а 57 самолетов Б-25, находящихся в Калифорнии, были посланы для охраны окрестностей Каира. Черчилль, осмелев, попросил, чтобы 40 американских бомбардировщиков, находившихся уже в Басре и предназначенных для боев в районе Сталинграда, были направлены в Египет.

И Черчилль и Рузвельт осознавали не только военное, но и дипломатическое значение своих действий. Впервые явственно для многих обнаружила себе уязвимость Британской империи. Относительно небольшие усилия с американской стороны (столь существенные для Британской империи) позволили Рузвельту, пожалуй, впервые, говорить с Черчиллем “чуть больше: чем равный с равным”. Премьер-министр, разумеется, оценил помощь в сложный час, но он (с его острым чувством истории) понимал стратегическую значимость происходящего. Соединенные Штаты начинали играть большую роль в тех регионах, где раньше их влияние почти не ощущалось - в Индии, на Ближнем Востоке, в Северной Африке, Китае, Средиземноморье. Наметился своего рода исторический водораздел. Одна империя перенимала позиции у другой. Британская империя теряла свое могущество, а Соединенные Штаты укрепляли свои (теперь уже мировые) позиции.

Между тем в Лондоне было не все так спокойно, как о том говорил Иден, поднятый в 5 часов утра звонком Черчилля. В парламенте был сделан запрос: “Палата общин отдала должное героизму и выдержке вооруженных сил короны в обстоятельствах исключительной сложности, тем не менее она не имеет полного доверия к общему характеру ведения войны”. Нервозность в столице передалась многочисленным фронтам. Чтобы успокоить генерала Окинлека, Черчилль прислал ему следующий комментарий: “Не испытывайте ни малейшего беспокойства по поводу происходящего дома, какими бы ни были мнения относительно того, как ведутся бои и как они велись ранее, пользуйтесь моим полным доверием, я разделяю с вами ответственность до конца”.

Именно в этот момент англичанам было сказано, что каждый мужчина, способный носить оружие, должен быть призван на военную службу и умереть во имя победы. Черчилль понимал сложность складывающейся ситуации, исторического рубежа для своей страны: “Мы находимся примерно в таком же положении, как если бы произошло вторжение в Англию и нами должен править тот же дух экстренности”. Неудачи на подходе к Александрии и Каиру поставили под угрозу “сонную артерию” Британской империи. Черчилль сравнивал отступление на границах Египта с поражением на собственно английской земле. Британская империя обороняла самые существенные свои коммуникации, в историческом плане она окончательно переходила от наступательной стратегии к оборонительной. Это был тяжелый час для британской дипломатии и для Черчилля лично. Черчилль заручился помощью американцев, но Черчилль при этом стал и менее значимым союзником. Он стал зависимым союзником.