Уинстон Черчилль

Чувствуя ослабление имперской мощи, Черчилль постарался максимально мобилизовать страну. На бомбардировку Кельна впервые вылетела тысяча британских бомбардировщиков. Общую оценку сложившейся мировой ситуации британский премьер Черчилль дал на секретной сессии палаты общин 23 апреля 1942 г. Он нарисовал мрачную картину того, что случилось в мире начиная с декабря 1941 г. При этом Черчилль подчеркнул, что война с Японией была “меньшей войной”, а боевые действия против Германии и Италии - “главной войной”. Именно в Европе “сталкиваются главные силы и происходят главные события”. Здесь предстоит новое германское наступление против России и помощь этому союзнику приобретает критическое значение. Что может сделать Великобритания для России, которая истекает кровью на фронте шириной 2 тыс. миль на Востоке? Пока лишь осуществляя бомбардировки Германии. “Полдюжины германских городов уже в полной мере испытали судьбу Ковентри. Еще 30 городов находятся в нашем боевом списке”. Но бомбардировки не решают исхода войны. “Следовательно, мы должны быть готовы к освобождению захваченных стран Западной и Южной Европы посредством высадки британских и американских армий, чтобы обеспечить восстание населения”. Это был первый случай, когда Черчилль публично выразил такую идею. Он подчеркнул, что освобождение континентальной Европы равными силами англичан и американцев является главной военной задачей двух наций. Но сделал при этом оговорку, что время, масштабы и способ высадки будут зависеть от многих обстоятельств. Палата общин слушала речь затаив дыхание.

Военным авторитетам Черчилль предложил разработать операцию “Юпитер” - высадка британских войск с Северной Норвегии. Посмотрим, какого масштаба операцию предполагал осуществить Черчилль в качестве помощи России в тот решающий час. На севере Норвегии находилось примерно 70 германских бомбардировщиков и около сотни истребителей. Они базировались на двух аэродромах, их защищали 10 или 12 тыс. солдат. (Именно отсюда немцы бомбили британские конвои, направляющиеся в Мурманск). Если бы англичане сумели захватить оба аэродрома, указывал Черчилль, то можно было бы установить здесь военную базу и северный путь в Россию был бы открыт. “Мы могли бы открыть второй фронт в малом объеме. Если в дальнейшем все пошло бы хорошо, мы постепенно начали бы двигаться на юг, меняя нацистскую карту Европы, начиная с Крайнего Севера”.

Египет, диктовал премьер, нужно защищать так, как англичане защищали бы графство Кент или Сассекс. Черчилль посылает телеграмму в Египет: “Следует создать группы охотников за танками, вооруженных специальным оружием. Нужно защищать до последней капли крови каждое здание, каждый район. Каждый пост сделать решающим полем боя и каждую траншею последним убежищем. Должен главенствовать именно такой дух. Никакой всеобщей эвакуации, никаких планов спасения. Египет должен быть сохранен нами любой ценой”. Первого июля 1942 г. германские войска достигли Эль-Аламейна, находящегося примерно в 200 км в глубине египетской территории и в 60 км от Александрии. Именно в этот день немцы вошли в Севастополь. В тот же день палата общин осуждала политику правительства, и несколько членов парламента в свете поражений на фронтах потребовали отставки Черчилля. Они вменяли ему в вину вторжение в сугубо военные дела и неудачную дипломатию. Черчилль работал над речью, которую намеревался произнести на второй день дебатов, практически всю ночь с 1 на 2 июля. Когда дебаты возобновились, он еще находился в своем кабинете в палате общин, заканчивая последние предложения. Его стенографистка Элизабет Лейтон писала домой: “Я не могу сказать, не будем ли мы к вечеру безработными… Премьер-министр находится в нервном состоянии, необычном для него. Он предпринял колоссальные усилия для написания этой полуторачасовой речи”. Но какой прок в словесной победе?