Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления

Двум кинофильмам, вышедшим в 2017 г., предшествовали многочисленные биографии. На сегодняшний день о Черчилле написано более 1600 книг. Ему посвящено несколько полок в отделе биографий Библиотеки Лондона, а еще больше – в Британской библиотеке, и это не считая обильных плодов его собственного литературного творчества. Среди биографий особое место занимает тяжеловесное надгробие в восьми томах, сооружение которого стало делом жизни сэра Мартина Гилберта, а основание заложено еще сыном Черчилля Рэндольфом. Есть консервативная версия биографии за авторством Эндрю Робертса, а чуть раньше вышла более краткая биография от Роберта Блейка. Кроме того, существует написанная в великолепном стиле и с изумительной ясностью 1000-страничная книга прекрасно эрудированного либерального политика Роя Дженкинса. Помимо перечисленных, есть и другие работы, публиковавшиеся по большей части в 1980-е гг. или позднее. Самой объективной является биография, написанная Клайвом Понтингом, но, к сожалению, весь ее тираж распродан. Из последних новинок стоит упомянуть книгу («бестселлер номер один», ни много ни мало) за авторством Бориса Джонсона, нынешнего премьер-министра Соединенного Королевства[14].

Книга Джонсона на многое открывает глаза. В то время как некоторые консервативные историки выражают досаду по поводу той очевидной легкости, с которой Черчилль переходил из одной политической партии в другую, – Роберт Родс Джеймс подчеркивает, что колеблющаяся позиция Черчилля до 1939 г. вызывала заслуженную критику современников, – Джонсон дает понять, что на протяжении значительного отрезка своей политической карьеры Черчилль вел себя как человек, не принадлежащий ни к одному лагерю и ожидающий наступления своего звездного часа. Этот час, согласно общепринятому мифу, настал в 1939 г. Но даже здесь историки не могут прийти к согласию. Черчилль, как утверждают некоторые, был ярым противником политики умиротворения агрессора и буквально спас положение. В отличие от них, Джон Чармли в своей вышедшей в 1993 г. книге «Конец славы» (The End of Glory) настаивал на том, что карьерный оппортунизм Черчилля стал причиной многочисленных ошибок. Отказавшись вести переговоры о мире с Гитлером в 1940 г. и обратившись вместо этого за помощью к США, Черчилль приблизил закат Британской империи.

В своей неопубликованной дневниковой записи Чипс Ченнон[15] вспоминает неудачный клубный обед в компании других сторонников умиротворения из Консервативной партии в тот день, когда Черчилль в качестве нового премьер-министра был допущен к монаршей руке в Букингемском дворце. Он приводит слова, сказанные Ричардом Батлером[16]: «Теперь в качестве премьера у нас полукровка». На следующий день или чуть позже председатель образованного консерваторами-заднескамеечниками «Комитета 1922 г.»[17] доложил, что «три четверти членов комитета готовы дать Черчиллю пинка» и вернуть Невилла Чемберлена, архитектора Мюнхенского соглашения с Гитлером. В книге «Фактор Черчилля» (The Churchill Factor) Борис Джонсон яркими красками рисует ту ненависть, которая изливалась в адрес Черчилля со стороны целого ряда консервативных членов парламента, и целиком становится на сторону своего героя: «Чтобы руководить страной в условиях войны, Черчиллю было необходимо обуздать не только унылых героев Мюнхена – Галифакса и Чемберлена, – но и сотни консерваторов, которые привыкли думать о нем как об оппортунисте, перебежчике, хвастуне, эгоисте, дряни, пройдохе, невеже и, если судить по нескольким хорошо известным эпизодам, как о конченом пропойце». Далее он цитирует письмо Нэнси Дагдейл своему мужу Томми, стороннику Чемберлена в парламенте, который в то время находился на военной службе. Она описывает настроения, царившие внутри Консервативной партии:

Они относятся к У. Ч. с абсолютным недоверием, как ты знаешь, и они ненавидят его хвастливые выступления на радио. У. Ч. действительно является английской копией Геринга – жаждущей крови, блицкрига и раздувшейся от самомнения и переедания, а в его жилах течет такое же вероломство вперемешку с героической риторикой и пустым бахвальством. Не могу выразить, насколько все это меня угнетает{2}.

Кем и чем был Черчилль? Был ли он всего лишь пухлым карпом, с радостью готовым плавать даже в самом грязном водоеме, если при этом удовлетворялись его собственные карьерные устремления, а также нужды империи (разницы между первым и вторым для него не существовало)? Наверное, в нем было и еще что-то, однако едва ли слишком много. Чем же в таком случае объясняется его превознесение – и обретение им статуса культовой фигуры?