Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965

Куда более серьезным знаком внимания стало присуждение Черчиллю в апреле 1963 года звания Почетного гражданина США. Первые предложения поступили еще от Трумэна, однако ему было отказано с комментарием, что подобное запрещено законом. В 1955 году Эйзенхауэр вновь поднял этот вопрос, но получил аналогичный ответ от главы Госдепа Даллеса. Однако идея продолжала витать в воздухе, и представителям внешнеполитического ведомства пришлось дать развернутые объяснения. Наиболее продвинутые сторонники награждения вспомнили о прецеденте — присуждении почетного гражданства маркизу де Лафайету (1757–1834). В качестве компенсации за «неприсуждение» в 1955 году, на 81-й день рождения, Черчиллю по решению двух палат Конгресса, а также при личной поддержке президента был вручен специальный медальон за «храброе лидерство».

Сам Черчилль скептически относился к почетному гражданству США, особенно после Суэцкого кризиса, породившего в британском обществе антиамериканские настроения. Со временем страсти улеглись, и через несколько лет этот вопрос вспыхнул с новой силой. Большая заслуга в том, что бюрократические препоны были преодолены и Черчилль все-таки стал Почетным гражданином, принадлежала журналистке Кэй Хэйлл и новому президенту Джону Фицджеральду Кеннеди (1917–1963), который на протяжении многих лет был поклонником британского премьера. Во время торжественной церемонии Кеннеди произнес ставшие впоследствии знаменитыми слова, что «Черчилль мобилизовал английский язык и послал его в бой». Одно время считалось, что эта реплика встречалась в формуле Нобелевского комитета, затем авторство приписывалось корреспонденту CBS Эдварду Мэроу. По мнению профессора Джона Рамсдена, наиболее ранним источником этого высказывания является британский журналист Джон Беверли Николс (1898–1983)[32]. Сам Черчилль, которому на тот момент шел восемьдесят девятый год, на торжественную церемонию не поехал, отправив в Вашингтон своего сына.

В определенной степени Черчилль стал последним из могикан, сумевшим в векузкой специализации снести границы возможного, добившись успеха одновременно в нескольких областях: государственном управлении, литературе и живописи, а также отметиться в своих увлечениях: животноводстве, коневодстве, садоводстве, игре в поло, сигарах. Неудивительно, что со временем имя Черчилля само по себе превратится в бренд. В честь него будут названы города, деревни, улицы, железнодорожные станции, аэропорты, ипподромы, больницы, колледжи, школы, пабы, магазины, отели, парки, реки, водопады, площади, спортивные соревнования, танки, корабли, подводные лодки, сорта хризантем, астр, фуксий, гладиолусов, гиацинтов и роз, а также литературные, например в романе «1984», и киногерои — Уинстон Вульф в «Криминальном чтиве», убедительно сыгранный Харви Кейтелем. В его честь также назовут многих младенцев, некоторые из которых станут знаменитыми. Например, лейборист, министр обороны с 1964 по 1970 год и глава Минфина с 1974 по 1979 год Денис Уинстон Хейли (1917–2015)[168], родившийся вскоре после поражения Черчилля в Манчестере, писатель Уинстон Грэм (1908–2003), а также один из членов ливерпульской четверки Джон Леннон (1940–1980), полное имя которого — Джон Уинстон.

Все эти знаки внимания, почести и награды были, конечно, приятны. Но могли ли они дать утешение перед надвигающимся броском в пропасть небытия? В 1940 году, в самый разгар Блица, секретарь Черчилля Джон Мартин сказал премьер-министру, что хотел бы выжить в войне, чтобы «увидеть конец этого фильма». «Сценарий, который пишет история, не имеет конца», — ответил ему тогда Черчилль[33]. Человеческая жизнь, напротив, конечна. И каждый рано или поздно подойдет к черте, за пределами которой одни канут в безвестности, а другие обретут бессмертие. Черчилль никогда не испытывал ужаса перед смертью: ни в молодости, когда сражался на Кубе, в Индии и в Африке, ни в зрелые годы, пойдя в окопы Первой мировой, ни на посту премьера, лично наблюдая за воздушными боями и посещая горячие точки. Не страшился он неизбежного конца и в старости. По крайней мере, ему хотелось таким казаться. «Любой, кто скажет, что он не боится смерти, — лжец», — заметит он однажды своему секретарю[34]. Хотя самым популярным его высказыванием на этот счет станет: «Я готов к встрече с Творцом, другой вопрос, готов ли Он к такому тяжелому испытанию, как встреча со мной»[35].