Уинстон Черчилль. Последний титан

Черчилль предложил одновременно с активным строительством новых судов максимально усилить один регион за счет ослабления других. Для этого следовало, во-первых, сократить силы доминионов. «Каждый в отдельности флот доминионов слаб и даже смешон, et praeteria nihil[10], – писал Черчилль премьер-министру. – Но собранные вместе они могут представлять такую силу, которой ни одна европейская держава не сможет противостоять без разделения своих флотов в домашних водах». Во-вторых, принести в жертву Средиземноморский флот. Если первое предложение вызвало возмущение со стороны руководства доминионов, то второе – подверглось суровой критике в Лондоне. Для Черчилля волнительная среда борьбы, споров и преодолений была родной. Он достаточно легко смог сломить сопротивление доминионов и с открытым забралом устремился в бой с противниками своей Средиземноморской стратегии в Уайтхолле. Политик-практик, он отчетливо понимал, что в изменившихся условиях нельзя быть сильным везде, для достижения победы необходимо чем-то жертвовать, стягивая все силы и ресурсы на ключевое направление. Когда ему возражали, что Средиземноморье является «сонной артерией империи» и потеря этого региона недопустима, он парировал – «глупо потерять Лондон и сохранить Египет». Союз с Францией позволял разделить контролируемые зоны, оставив за собой Северное море и доверившись партнеру в Средиземном. Когда ему указали, что зависимость от французов «невыносима большинству англичан», он призвал умерить гордость. В итоге пусть не в полной мере, но Черчиллю удалось добиться принятия своей точки зрения. Основный приоритет был отдан Северному морю, а в отношении Средиземноморского флота вводился однодержавный стандарт, означавший, что британские ВМС не должны уступать флоту сильнейшей морской державы этого региона. Учитывая, что Франция не относилась к числу предполагаемых противников, названный стандарт распространялся в первую очередь на флоты Австрии и Италии. Осенью 1912 года Франция объявила о передислокации шести судов Атлантического флота в Средиземноморье. Королевский же ВМФ отправился на север. Тирпиц с иронией отреагировал на эту военно-морскую рокировку, назвав концентрацию британского флота в Северном море «козырной картой, которая выпала нам». Черчилль считал иначе. Если «козырная карта» и выпала, то именно британцам. И заключалась она в том, что отныне взаимоотношения «Британии и Франции становились все ближе и ближе»{109}.