Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

Суровая правда жизни заключается в том, что в аналогичном положении оказалось большинство коллег Черчилля, которым удалось достигнуть самого высокого поста — премьер-министра. Все они так и не восстановились после своего падения. Такая же участь ждала бы и Черчилля, если бы не два фактора: благосклонность Истории и его удивительная жизнестойкость. Дело здесь вовсе не в том, что Черчилль был неким суперменом, выходившим целым и невредимым (не только физически, но и психически) из любой неурядицы. Нет, разумеется он и нервничал, и сомневался, но он смог подавить разрушающий эффект неприятных эмоций, преобразовав их в созидательную силу творчества. Загнанный в угол враждебностью политического момента, Черчилль приступил к работе над новыми литературными проектами, которые не только обессмертят его имя, но и адаптируют его мировоззрение, подготовив к прохождению тяжелейших испытаний следующего десятилетия.

Глава 2. Приключения и размышления

После неудачи в индийской кампании и начавшегося отчуждения с Консервативной партией Черчилль стал реже появляться в Лондоне, предпочитая столице свое загородное поместье Чартвелл. «Сначала мы формируем наши здания, затем наши здания формируют нас» — известное высказывание Черчилля периода Второй мировой войны[328]. Оно касалось планов реконструкции палаты общин, разрушенной в результате налета люфтваффе 10 мая 1941 года. Но не в меньшей степени оно относилось и к любимому поместью политика. Жизнь Черчилля в 1930-е годы с его творческими успехами и восстановлением после политических поражений невозможно представить без Чартвелла, который стал его личным Асгардом. Биография Черчилля, особенно в это десятилетие, будет неполной без истории приобретения и перестройки Чартвелла его самым известным хозяином.

В мировоззрении англичан понятие дома всегда играло первостепенную роль. Именно на Туманном Альбионе появилось выражение «Мой дом — моя крепость». И хотя это высказывание, принадлежащее конкретному человеку — юристу Эдварду Коку (1552–1634), первоначально рассматривалось исключительно в законодательной плоскости, как гарант частной собственности, оно быстро приобрело статус народного, выразив в лапидарной форме ключевые национальные потребности. Домашний очаг с потрескиванием дров в камине, пятичасовым чаепитием в уютных креслах, веселыми беседами и настольными играми по вечерам превратился в символ не только социальной, но и психологической защищенности.

По своей натуре Черчилль был человеком непоседливым, любившим разъезды и путешествия, но желание иметь собственный дом снедало и его, особенно после того, как в 1908 году он скрепил себя узами брака с Клементиной, в котором у них появилось пятеро детей. В период с весны 1909-го по май 1918 года Черчилли проживали в основном в Лондоне, в доме номер 33 на Экклстон-сквер. Исключение составил военный период, с мая 1913 до конца 1916 года, во время которого они жили сначала в Адмиралтействе (до мая 1915 года), затем у кузена Айвора Геста (1873–1939) на Эрлингтон-стрит, у леди Рандольф на Брук-стрит и совместно с семьей брата Черчилля на Кромвелл-роуд. Все это время дом на Экклстон-сквер арендовал руководитель внешнеполитического ведомства Эдвард Грей (1862–1933). После 1918 года Черчилли непродолжительное время жили сначала в помещениях, предоставленных Министерством снабжения (до начала 1919 года), затем в съемном доме на Ден-тренч-стрит (до начала 1920 года), затем в собственном доме на Сассекс-сквер, 2^{16} (с 1920 по 1925 год), затем в резиденции канцлера Казначейства на Даунинг-стрит (1925–1929 годы). После отставки с поста главы Минфина семья переехала к кузине Клементины — Венеции Монтагю (1887–1948), но уже в 1930 году они нашли более подходящее жилище на Морпет-мэншнс, 11, недалеко от Вестминстера, которое арендовали с конца 1931-го по конец 1939 года.

Первым загородным домом Черчиллей стал Лалленден, на пересечении графств Суссекс, Кент и Суррей; глава семейства приобрел его в феврале 1917 года. Однако обострение экономических проблем, а также изменившееся налоговое законодательство превратило поместья из символа власти и благополучия в финансовое бремя для владельцев. Да и на политическом Олимпе все чаще стали появляться государственные деятели, не располагавшие поместьями для проведения в них государственных приемов, раутов и заседаний. Своеобразным символом происходящих в обществе социальных перемен стало предложение Артура Гамильтона Ли (1868–1947) передать свое поместье Чекере, графство Бакингемшир, в дар стране для использования в качестве загородной резиденции премьер-министра. Закон о бессрочной аренде Чекерса получил королевскую санкцию (и таким образом, вступил в силу) в декабре 1917 года. Так получилось, что этот документ стал первым законодательным актом Соединенного Королевства, в котором употребляется термин «премьер-министр», хотя негласно он использовался для обозначения главы правительства еще с начала XVIII столетия.