Уинстон Черчилль: Власть воображения

Черчилль не колебался ни секунды: он снова пересек Ла-Манш, чтобы укрепить французское правительство, заразив его собственной уверенностью и энергией. К тому времени французские руководители уже эвакуировались из Парижа, и Черчилль в сопровождении Идена, Исмея и Дилла нашел их в Бриаре, где состоялось импровизированное заседание Верховного совета. Там были: Рейно, маршал Петен, генералиссимус Вейган, генерал Жорж и генерал де Голль, только что назначенный заместителем государственного секретаря по национальной обороне. Заседание открыл Вейган, зачитавший мрачный доклад о текущем положении на фронте, подтвержденный по всем пунктам генералом Жоржем. Черчилль был поражен пессимизмом своего старого друга Жоржа, которому глубоко доверял, но он прибыл взбодрить приунывших коллег и потому битых два часа пытался убедить их продолжать борьбу: «В прошлую войну тоже бывали моменты, когда казалось, что все кончено»; «Немецкие войска измотаны, и в ближайшие двое суток их натиск должен ослабнуть»; «Быть может, нам удастся провести британское контрнаступление в районе Руана»; «Если при обороне столицы сражаться за каждый дом, то там можно будет сковать большое количество вражеских дивизий»; «Вы уже думали о ведении партизанской войны?»; «Обязательно найдется эффективное средство борьбы с танками». Вейган прервал его, задав вопрос, что будет, если немцы смогут высадиться в Англии; Черчилль ответил, что он «еще не проработал этот вопрос детально», но «в общем, я бы предложил сначала потопить как можно больше по пути, а потом лупить по головам тех, кто сумеет выползти на берег». К тому же «Королевские ВВС отразят любой налет немецкой авиации, едва он начнется», однако, «что бы ни случилось, мы продолжим сражаться всегда, all the time, everywhere, везде, без пощады, no mercy. Затем победа!» Увлеченный собственным порывом, Черчилль заговорил по-французски, и Рейно рассеянно пробормотал: «Перевод».

Неважно, на любом языке это было прекрасное выступление, но, к вящей досаде Черчилля, Вейган, Петен, Жорж и даже Рейно выдвинули возражения всякого рода: у французской армии больше нет резервов, эта война сильно отличается от прошлой, проект создания укрепрайона в Бретани иллюзорен, об уличных боях в Париже и речи быть не может, а партизанская война приведет к опустошению страны. Один только де Голль, оставшийся после заседания переговорить с Черчиллем наедине, не желал капитулировать и говорил о продолжении борьбы, пусть даже и в Северной Африке, если придется.

По возвращении в Лондон вечером 12 июня Черчилль написал президенту Рузвельту: «Боюсь, как бы старый маршал Петен не собрался использовать свое имя и свой престиж для заключения мира. Рейно – тот сторонник продолжения борьбы, и его поддерживает некто генерал де Голль, молодой человек, который полагает, что можно сделать больше. […] Для вас настал момент поддержать позицию Поля Рейно настолько, насколько вы только сможете, чтобы склонить чашу весов в пользу продолжения максимально длительного и максимально ожесточенного сопротивления».

С самого своего восхождения к власти Черчилль уделял особое внимание поддержанию переписки с Рузвельтом и сейчас рассчитывал, что американский президент окажет поддержку французским лидерам. Эти расчеты не оправдались, но премьер-министр в очередной раз попытался лично все уладить: утром 13 июня Поль Рейно пригласил его прибыть в Тур, где укрылось его правительство. Менее чем через три часа Черчилль уже был на борту своего желтого «Фламинго» в компании Галифакса, Бивербрука, Исмея и Э. Кэдогана. Вот уже в пятый раз с 10 мая он пересекал Ла-Манш; правда, новых перелетов не будет много долгих лет, но тогда этого еще никто не знал.