Уйти и не вернуться

Как же так получилось? Он все еще пытался сконцентрировать свои мысли в одном направлении, но все было таким же неясным. Он пытался осознать, что же все-таки произошло, но голова горела, будто в огне, мысли терялись, словно в тумане. Все, о чем он мог думать, так это о том, как он пришел домой, как его жена открыла дверь, как он забыл шляпу и затем в темноте бежал без нее с холма. С этого момента все будто бы скрылось в тумане. Время от времени сквозь этот густой туман в памяти всплывали то учитель Со с его женой, то стук в дверь туалета в кафе, то учитель физкультуры в зеленой кепке, то старик в переулке с его лохматой собакой, то звук радио, эхом раздающийся по улицам: «Главным направлением государственной политики становится антикоммунизм». Кюхо никак не мог понять, что все это значило.

Кюхо достал пачку денег из кармана и на мгновение довольно улыбнулся. Он съел суп, помогающий от похмелья, и снова сходил в туалет. Потом выпил кофе в какой-то забегаловке в окрестностях Купхо и воспользовался туалетом еще раз. Его живот продолжал злобно урчать. Было утро, и только радио играло в этом сельском кафе. Марш был прерван женским голосом диктора: «Главным направлением государственной политики становится антикоммунизм». Кюхо испуганно вскочил, впопыхах заплатил за недопитый кофе и бегом спустился по лестнице, проклиная про себя диктора. Его преследовали из-за антикоммунистической политики. «Я солдат. Я ветеран войны. Я был первым лейтенантом 9-й дивизии под командованием Ким Чжоно, участвовал в знаменитой битве у Белой лошади[5], был ранен. Тогда почему же пришли за мной?» – думал он. Он сбежал вниз по лестнице, оставляя за собой клубы пыли.

На востоке поднималось майское солнце.

Немного успокоившись, Кюхо поднялся по лестнице обратно в кафе, чтобы позвонить по телефону.

– Боже мой, ты где? – раздался взволнованный голос жены.

– В Купхо.

– Как ты там оказался?

– У меня здесь друг, – усмехнувшись, ответил Кюхо. – Что-нибудь случилось после нашего последнего разговора?

– Они снова приходили вчера вечером.

Волосы на голове у Кюхо встали дыбом, а сердце ушло в пятки.

Он быстро осмотрел комнату, держа трубку в руках. Веки у него задрожали, и он сощурился.

– И что ты им сказала?

– Сказала, что ты еще не вернулся.

– Молодец, хороший ответ.

– Только в этот раз приходил мужчина в гражданском.

– Он был в солнечных очках?

– Что ты сказал?

– Так, ничего. – ответил Кюхо, пытаясь собраться с мыслями.

– Приходил только детектив, но он был очень дружелюбным.

«Еще бы, они всегда так себя ведут», – подумал Кюхо. Поговорив еще немного, он положил трубку и снова спустился вниз, поднимая вокруг себя пыль.

У Кюхо не было ни малейшей идеи, что же ему теперь делать, и он усмехнулся. Не думая, он сел в автобус, который ехал в Кимхэ[6], и сразу же начал дремать. Время от времени он резко открывал глаза от испуга, когда мимо проезжали автобусы, ехавшие в Пусан и оставляющие за собой облака пыли. Из окна открывался простой майский пейзаж – протянувшиеся по берегам реки Нактонган зеленеющие поля. Свежий ветер развевал волосы Кюхо. Его вдруг посетило странное чувство. Находясь в этом громыхающем автобусе, впервые за все это время он почувствовал себя спокойно. Тревога, появлявшаяся каждый раз, когда он пытался сосредоточить свои мысли на чем-то одном, сменилась расслабленностью, будто внутри его беспрепятственно струился ручей и он спокойно плыл по нему вместе с автобусом. Вскоре он окончательно уснул. Периодически ему снилось, что на него нападает та самая лохматая собака. Когда от испуга он резко открывал глаза, мимо проезжал автобус, следовавший в Пусан, и поднимал за собой пыль. Но по мере того, как автобус удалялся, собака тоже исчезала, страх проходил и он снова засыпал.

Кюхо вышел на станции Кимхэ, и леденящее, как лезвие ножа, чувство страха вновь накрыло его. Опять нахлынули мысли о побеге, и чувство защищенности испарилось. У него опять заболел живот. Найти туалет в Кимхэ было проще, чем в Пусане. Сидя в большой уборной, Кюхо вдруг рассмеялся. Он не понимал, в чем была причина, но продолжал смеяться, хотя это было возможно только тогда, когда он находился в туалете, потому что, едва он вновь окажется на улице, ощущение беззаботности уйдет и его снова охватит напряжение.

В полдень громко заревела сирена, и Кюхо проснулся в комнате мотеля. Он сел и заплакал, как маленький ребенок. Затем он встал, посмотрел в зеркало на стене и вытер слезы. Осмотрел себя со всех сторон и стал кривляться перед зеркалом.

– Ну что же, по-моему, настало время постричься, – пробормотал Кюхо.

Он пообедал и в два часа дня пришел в парикмахерскую. Все время, пока его стригли, он проспал. Затем его побрили и нанесли на волосы помаду. Он внимательно осмотрел себя со всех сторон, в том числе и со спины, и поблагодарил парикмахера. Вышел на улицу и подошел к чистильщику обуви. Мальчик, который чистил обувь, был довольно милым. Он все время улыбался и кокетничал:

– Спорим, я угадаю, кем вы работаете?

– Хорошо, и чем же я занимаюсь?