Уйти и не вернуться

В соседнем с ними доме снимала комнату с кухней одна молодая вдова-кореянка. Ее хоть и называли вдовой, но было непонятно, был вообще у нее муж или нет, они живут раздельно временно или вовсе развелись, а порой казалось, что она просто старая дева. Живя по соседству, они часто пересекались и постепенно привыкли друг к другу, да и возраст у его жены был приблизительно такой же, как у этой женщины, так что жена как-то ненароком даже спросила у вдовы про ее истинное положение, на что та толком ничего не ответила и всякий раз обходила эту тему стороной, лишь уклончиво улыбаясь в ответ. Но и тогда ее круглое лицо, как обычно, выглядело миловидным и нежным. Видимо, у нее были причины не рассказывать о своей личной жизни, поэтому жена больше не стала затрагивать эту тему. Было непонятно, как она выживает одна и, вообще, на что живет, а порой даже закрадывалась мысль, не является ли она проституткой, обслуживающей японских солдат, но для такого рода занятий она обладала элегантностью, большим достоинством и по тому времени была образованна – им казалось, что она как минимум окончила женскую гимназию. Конечно, военные бывают разные, и вполне возможно, что она ходила в клубы для высшего офицерского состава, но у них с ней были не настолько близкие отношения, чтобы можно было об этом подробно расспрашивать. К тому же ничто не говорило о том, что к ней захаживал какой-нибудь офицер, и вела она себя очень прилично, так что порой им бывало даже стыдно за подобные домыслы, как за какой-то совершенный грех. Как бы то ни было, более двух лет они прожили по соседству вдали от родины и поэтому относились друг к другу с особой теплотой. Более того, у этой вдовы было улыбчивое лицо с ямочками на щеках, каждое ее движение, ее жест были притягательными, что всецело соответствовало ее внешнему виду. Она очень полюбила их детей, поэтому и они всюду бегали за ней по пятам, относясь к ней как к родной тете. Вот так они и жили, по-соседски дружно, и вот когда в одночасье на них «обрушилось» освобождение родины, что им было делать? Их тоже охватило смятение. Но поскольку это смятение захлестнуло всех корейцев, живших в Шанхае, то они начали обмениваться друг с другом информацией и искать пути возвращения на родину. Так прошло два-три месяца, и только к октябрю того же года с трудом были найдены три корабля, и в день отправки кораблей пристань Шанхая наводнили толпы корейцев. В таких случаях самое главное – это порядок, поэтому сразу же вызвались следить за порядком некоторые авторитетные люди, и в помощь им нашлись молодые мускулистые парни – они приложили все усилия, чтобы не было сутолоки. Когда первая суматоха немного стихла, всем стали выдавать билеты: его семье выпало плыть на первом корабле, а вдове – на втором. Помнится, время отправления первого корабля было 10:30, второго – 11:00, то есть с перерывом всего в тридцать минут. Так как число корейцев, жаждущих вернуться на родину, было огромно, а кораблей – всего три, то было очевидно, что они пойдут перегруженными. Но даже эти три корабля нашлись с трудом, благодаря нескольким благодетелям из числа местных корейцев. Ими оказались те предприимчивые люди, которые стали сотрудничать с японскими военными, что позволило им, как говорится, «грести деньги лопатой». В итоге им удалось в течение всего лишь нескольких лет сколотить большой капитал, который они с удовольствием отдали китайской транспортной компании, с трудом арендовав эти три корабля.

Вот так в один прекрасный день, оказавшись в шанхайском порту, наводненном корейцами, которые всеми силами хотели вернуться домой, его семья пыталась подняться на борт первого корабля. Но сделать это было совсем не просто – мало того, что корабль был загружен до отказа, а тут еще двое маленьких детей, чемоданы и беременная жена. Поскольку второй корабль еще не причалил, вдова, лицо которой раскраснелось и по красивому лбу уже струился пот, помогала им изо всех сил. В этой адской толкотне, когда их пихали со всех сторон, маленькие дети начали громко реветь. Вдова, не выдержав такого столпотворения, сказала: «Второй корабль отправится за первым через тридцать минут и прибудет тоже в Пусан, будет лучше, если вы оставите старшего ребенка со мной. В Пусане подождите нас на пристани, и как только мы приплывем, вы сразу заберете своего сына. Это же лучше, чем ехать с животом да двумя маленькими детьми – любой может не выдержать». Подумав, что, наверно, она права, хотя у них не было возможности особо долго размышлять об этом (Разве можно было в такой обстановке о чем-либо думать? И думать вообще?), они спешно согласились с ней и отправили к вдове ревущего шестилетнего сына. Ребенок, который относился к ней как к родной тетушке, без колебания пошел с ней. А отец, громко окликнув его по имени, прокричал вдогонку: «Ты поплывешь сразу за нами! Мы будем ждать тебя в Пусане! Слушайся тетю!»