Уйти красиво и с деньгами

– Это просто! Я же сказала: нагряну внезапно и все ему выложу. Если он убийца, я сразу почувствую. В сумочке у меня нож, ты помнишь? Сегодня все и кончится.

Вспомнив Кашин нож, Лиза передернулась.

– Но я-то чем могу тебе помочь? – спросила она.

– Мы с тобой сейчас поедем прямо в полк. Я бы и сама могла, но одной барышне туда соваться неудобно. А ты теперь настоящая светская дама, и у тебя там подруга есть, такая вертлявая – Михайлова, кажется? К тому же красивая и нарядная особа вроде тебя пролезет всюду, особенно там, где много мужчин.

Последнюю фразу Каша произнесла настолько ядовито, что Лиза захотела отказать. Но Зосино лицо – несчастное, потерянное, изумленное – снова встало перед ней. Вспомнился и конский топот на Косом Взвозе, и желтая пыль, и синяя амазонка, и Ванина горячая рука, и гроза, и ларинская беседка.

– Так и быть, поехали, – согласилась Лиза. – Я только переоденусь.

– Деньги на извозчика у меня есть! – независимо крикнула ей вслед Каша.

– Куда это ты собралась? – вскинула брови тетя Анюта, когда Лиза в новом, ни разу еще не надеванном синем тальере[14] и в шляпке с вишнями скользнула мимо гостиной.

– Буду через полчаса, – бросила Лиза через плечо.

– Но не более! Игнатий Феликсович может заехать. Что я ему скажу?

Этого вопроса Лиза не слышала: они с Кашей быстро шли по Почтовой, на которой сроду никаких извозчиков не водилось, в сторону Архиерейской. Там извозчики не только попадались. Они издали потянулись к нарядной особе в шляпе с вишнями, уже знакомой по многим поездкам.

Усевшись вместе с Кашей не к фешенебельному Степану, а к менее презентабельному, но осмотрительному Егору, Лиза обернулась. Она тут же увидела: соглядатай в канотье тоже взял экипаж. А ведь подобная роскошь совсем не полагалась мелкотравчатому щеголю, которого на Почтовой принимали за прачкиного кавалера! Пролетка с человеком в канотье двигалась в полуквартале позади Лизы и Каши и не отставала ни на шаг.

Капитан Матлыгин нашелся не сразу: Лиза не захотела обращаться за помощью к Нине Михайловой, сплетнице страстной и пронырливой. Не хватало еще, чтобы весь город узнал про странный визит двух барышень!

Наконец квартира капитана отыскалась, но Матлыгина дома не было. Не оказалось его ни в манеже, ни у товарища по Зосиным пикникам Коки Леницкого. Молоденькие барышни в пролетке уже начали привлекать пристальное внимание гарнизона, когда один доброжелатель поведал, что Матлыгин, наверное, до сих пор сидит у чаеторговца Соколова. Накануне оба пировали всю ночь: отмечали покупку капитаном то ли жеребца, то ли целых двух. Тем более что Соколов за компанию приобрел двоюродного брата одного из этих новых матлыгинских жеребцов.

Поехали к Соколову. Жил он неподалеку. Наконец-то герой Азии Федор Саввич Матлыгин предстал перед девицами собственной персоной! В затоптанном палисаднике большого деревянного дома, под сенью чахлых желтых акаций, которые, подобно австралийскому эвкалипту, не давали ровно никакой тени, был накрыт стол с самоваром. Тарелки с неаппетитно перепутанными объедками привлекали к этому столу тяжелых яхонтовых мух. Все длинногорлые бутылки были початы.

Чаеторговец Соколов, наверное, отправился в дом вздремнуть – капитан Матлыгин сидел за столом один. Без фуражки, в нечистом на животе белом кителе, застегнутом невпопад, поднялся он навстречу гостьям. Попробовал рассмотреть девиц, но его небольшие тусклые глаза блуждали, каждый сам по себе, в каких-то неясных далях.

Наконец он сосредоточился на Лизиных вишнях, отряхнул с груди крошки и хрипло спросил:

– Чем обязан счастьем?..

– Я сестра покойной Софьи Мечиславовны Пшежецкой, – с ходу взялась тараторить Каша. Должно быть, она приготовила эту фразу еще дома.

– Софьи Мечи… Месисла… вны? – невнятно переспросил Матлыгин.

Он совсем не глядел на Кашу. Зато его взгляд, оторвавшись от шляпных вишен, остановился на Лизином лице.

– Я ее подруга, Елизавета Одинцова, – отрекомендовалась Лиза, не уточняя, чья именно она подруга – Зоей или Зосиной сестры. Она отступила на шаг: от капитана невыносимо несло перегаром.

Капитан учтиво икнул, качнулся, щелкнул пыльными каблуками:

– Да, да, да!.. Сестра! Она столько о вас говорила… Она меня не обманывала – вы истинно прекрасны, клянусь богом!

Лиза оглянулась на Кашу и поняла, что та в панике: все пошло не так, как надо. Никаких внезапных сцен не получалось! Матлыгин нес какую-то околесицу, и вряд ли от него можно было добиться толку. Но попробовать надо было – зря, что ли, ехали в такую даль?

Поскольку капитан, не мигая, уставился на Лизу, ей и пришлось говорить:

– Месье, уделите нам несколько минут. У нас к вам очень важное дело.

Лизин тон был таким небрежным, светским и холодным, что Матлыгин трезвел на глазах.

– О да, прошу… Я весь обратился в слух! – сказал он.