Уйти нельзя остаться. Кризисы, выгорание, смыслы и ресурсы в кинопрофессии

Каждый раз Сталкер бросает гайку и никогда не знает, в каком месте Зона «откликнется» на нее: «...стоит тут появиться людям, как все здесь приходит в движение. Бывшие ловушки исчезают — появляются новые. Безопасные места становятся непроходимыми, и путь делается то простым и легким, то запутывается до невозможности! Это — Зона»[38].

Жить полной жизнью — значит находиться в контакте с окружающим миром, быть чувствительным к новизне и изменениям, которые ежесекундно происходят вокруг, откликаться на эту новизну, каждый раз выбирая уникальный способ реализации жизненно важных потребностей.

Если заземлить все вышеописанное на жизненные реалии, то постоянная и непрерывная чувствительность и адаптивность к новизне — не более чем красивая утопия. Постоянные изменения без стабильности сводят с ума и лишают опор. Нам нужно что-то привычное, знакомое, проверенное годами. Мы нуждаемся в рутинах, обеспечивающих стабильный жизненный фон. И если мы способны находить и выдерживать баланс стабильности и новизны, то у нас есть и опоры, и потенциал для роста и развития.

Однако в жизни мы намного чаще склонны раз и навсегда «зацементировать» некогда выработанные в определенной ситуации удачные творческие приспособления как универсальные рецепты для всех ситуаций будущего. Контекст, в котором родилось определенное творческое приспособление, со временем исчезает, а способ действия сохраняется, становится стереотипным, универсальным и застывшим, не оставляющим выбора, отнимающим возможность поступать иначе, то есть превращается в невротический механизм.

В невротическом способе существования много стабильности и критически мало новизны, а значит, мы существуем на хронически сниженном уровне энергии, задействуя лишь малую толику своего потенциала и возможностей, лишая себя роста и развития.

То, что спасало нас когда-то, становится нашей тюрьмой, если мы не готовы меняться.

Именно об этом говорит в одноименном фильме Сталкер, цитируя Лао-цзы:

Когда человек рождается, он слаб и гибок, а когда умирает — он крепок и черств. Когда дерево растет, оно нежно и гибко, а когда оно сухо и жестко — оно умирает. Черствость и сила — спутники смерти. Слабость и гибкость выражают свежесть бытия. Поэтому что отвердело, то не победит.

Психотерапевты любят «черно» шутить между собой: изменения не грозят человеку, который существует по шею в дерьме — так можно прожить всю жизнь и ничего не менять. Для этого нужно совсем немного: притупить чувствительность, «убить» обоняние и убедить себя, что все неплохо, жизнь как жизнь, все так живут, а кому-то еще хуже... Этот феномен отображает важное свойство человеческой психики — сопротивление изменениям, стремление к гомеостазу. Люди не хотят перемен, даже если существующая ситуация их мало устраивает.

И только когда дерьмо уже поднялось до самого носа и мы начинаем захлебываться, появляется стимул что-то менять, потому что только тогда в организме срабатывает инстинкт самосохранения, который рождает много энергии, и человек способен мощно оттолкнуться от дна.

Такая особенность психики нашла выражение в пословицах и поговорках: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится», «Пока жареный петух не клюнет...» и пр.

Кризис — на самом деле невероятный портал, который открывает возможность многое изменить в своей жизни. Потому что, когда кризис пройдет, наступит плато и портал захлопнется: необходимости, а значит, и стимула, и энергии что-либо менять не будет. Кризис позволяет совершить скачок на новый уровень жизни — гораздо более качественный, чем до кризисных событий.

Как все вышеописанное можно связать с творческой профессией и навигацией в киноиндустрии?

Как я уже писала выше, кризисы в кинопрофессиях неизбежны: творческие, карьерные, возрастные, личностные, средовые. Иногда они переплетаются и накладываются друг на друга, и уровень стресса в таких ситуациях зашкаливает.