Уйти нельзя остаться. Кризисы, выгорание, смыслы и ресурсы в кинопрофессии

Имплозия — это взрыв, направленный вовнутрь. Он наступает после максимальной фрустрации, когда человек перестает искусственно выбираться из тупика и отдается целиком честному проживанию кризиса. Только если он позволяет себе принять свое бессилие, оставляет попытки вернуть все как было, шагает в пропасть и проходит в тупик до конца, он достигает слоя имплозивного взрыва.

На этом уровне у человека часто появляется страх смерти или чувство, будто он умирает. Это момент, когда огромное количество энергии вовлечено в столкновение противоборствующих сил внутри человека, и он боится, что мощь этого столкновения уничтожит его.

Когда он признает свое бессилие и то, что привычные способы построения контакта с миром не работают, он взрывается переживаниями отчаяния и беспомощности. Именно здесь человек лицом к лицу сталкивается с тем, чего так старательно избегал долгое время. Это очень острое и болезненное переживание, поскольку символически человек оплакивает прежнего себя и еще не знает, что его ждет дальше.

Пятый слой: Эксплозивный взрыв

Эксплозивный взрыв (взрыв наружу) ознаменовывает достижение аутентичности. В психологическом смысле эксплозия — это глубокое, интенсивное, катарсическое, очищающее переживание, высвобождающее всю ту мощную энергию, которая была вовлечена в длительную внутреннюю невротическую борьбу и заперта в ней. Вся энергия, направляемая ранее человеком внутрь себя, взрывной волной разворачивается наружу, освобождая от мучительной внутренней борьбы.

Эта энергия наполняет человека творческой созидательной силой, именно теперь он обнаруживает много ресурсов, которых не видел ранее. Он способен воспринимать окружающую ситуацию по-новому, без старых ограничивающих рамок, и находить новые способы адаптации к ней, позволяющие удовлетворять его актуальные потребности. Здесь его восприятие себя и ситуации глубже, чище, яснее, целостнее. Он готов и способен меняться, осваивать необходимые навыки, решаться на что-то новое, расширять привычные горизонты.

Этот переход есть в мифологии всех народов. Архетипический образ перерождения через умирание встречается в классических сценарных структурах — например, по Воглеру[41], героя ждет столкновение со смертью, после которого он духовно и психологически перерождается, и история переходит на следующий виток.

Прохождение тупика — болезненный, но исцеляющий процесс. Тупик, творческий кризис, яма, дно — это мучительный опыт, которого мы всеми силами избегаем. Мы боимся необходимости прощаться со старым опытом, потому что за этим маячит пустота, которая воспринимается как тотальная, безнадежная и безжизненная. Но когда мы оказываемся там и встречаемся с пугающей нас пустотой, она внезапно становится плодотворной, плодородной, творчески наполненной, несущей в себе рождение новой жизни (в гештальт-терапии это явление носит название fertility void). Мы погружаемся в небытие, и в нем начинает прорастать новая жизнь. Без имплозии невозможна эксплозия, без отмирания старого невозможно рождение нового.

Собственно, тем, кто принадлежит к авторскому сегменту кинопрофессий, хорошо знакомы творческие муки, точка незнания, предразличия, эта пустота, которая вызывает огромное сопротивление, но в которую нужно погрузиться, потому что именно из нее рождаются новые истории, сцены, творческие решения.

Если мы остаемся в границах привычного опыта, то мы просто из раза в раз воспроизводим хорошо известные нам конструкты, жонглируя уже когда-то ранее созданными схемами, идеями, шаблонами и пр. Это тоже иногда нужно и полезно, но это — не творческая деятельность, потому что творчество всегда подразумевает выход за рамки привычного в пустоту — с тем, чтобы создавать что-то новое, ранее не существовавшее в нашем опыте. Поэтому творчество всегда сопровождается риском отпустить контроль, оттолкнуться от привычного и шагнуть во что-то, что поначалу кажется мучительным и непроходимым.

Но не только творческий процесс сопровождается прохождением через тупики и встречей с пустотой. Это справедливо для нашего личностного и профессионального развития в целом. Потому кризисы в профессии, безусловно, болезненны, но без них наше сопротивление изменениям не давало бы нам расти и осваивать новые навыки, инструменты, территории и расширять представление о собственных идентичностях.

Это замечательно сформулировал в беседе с нами Дмитрий Мамулия:

...когда всякий кризис достигает своего предела, ты сбрасываешь с ним старую кожу, прежние смыслы, эстетические фигуры, выходишь в какое-то новое пространство, на какую-то новую землю.