Уютная, родная, сводная (СИ)

Понимаешь, он её побьёт, снова. - Кто? Кого? - не понял Бронислав, никак не улавливая ход мысли. - Богдан, - Милана вздрогнула, словно увидела ядовитую тварь. - Он после вашей с Ирой свадьбы сильно избил её, орал, что это она виновата, и что видел её с тобой, он много чего кричал... два ребра ей сломал. Его на пятнадцать суток забрали, потом осудили условно, недавно совсем, родители приходили сюда, просили Люду забрать заявление, но она не стала, зря... он теперь совсем невыносимым стал. Лучше бы его посадили, - последнее предложение

Милана прошептала себе под нос. - И она до сих пор с ним? - тряхнул головой,

отказываясь верить. - Нет... но он приходит постоянно, кричит, месяц назад она пришла с синяком под глазом, сказала - о дверь ударилась, но я знаю, что это он...

Если узнает, что ты тут был -  снова сильно изобьёт. - Я понял тебя, спасибо, что рассказала, - Бронислав даже выдавил из себя улыбку. Когда же Милана выбежала из комнаты, чуть не расколошматил дверцу и без того перекосившегося шкафа, она жалобно скрипнула и осталась висеть на одной петле. - Ты почему не сказала, что у тебя проблемы с этим уродом? - накинулся без предисловий, заранее готовый к какому угодно ответу. - Я сама справилась, - отчеканила в ответ Люда. - Чай будешь или можешь уходить. - Буду, - отмахнулся, - справилась? Два сломанных ребра,

синяк под глазом - это называется «справилась»? - Просто ты не понимаешь. -

Конечно, я не понимаю, твои мысли вообще никакому пониманию не поддаются,

Людочка! - Он несчастный просто! - она взвизгнула и схватила себя за плечи в защитном жесте. - Что же ты заявление не забрала, раз он такой несчастный? Со статьёй счастливей будет? - Зло должно быть наказано. - Твою дивизию, -

Бронислав упал на кровать, никакого смысла в её словах и поступках не было. А в его был? Сидит он здесь, женатый человек, в небольшой комнате общежития медицинского училища, и орёт, как полоумный, на девушку, которую любит. Смысл был бы сейчас встать, отправиться к Богдану и выбить из него поганый дух. Смысл был бы, начни он целовать Люду, а в его крике смысла нет. Но он орал и ходил по комнате, как хищник в клетке, кругами, наматывая километры и нервы, пока не остановился, смотря сверху вниз на светлые волосы, собранные в хвостик, и торчащие уши. Удивительно, Люда настолько красивая, что её уши не портят,

наоборот, будь у неё нормальные уши, она казалось бы нарисованной, не настоящей, может быть, даже отталкивающей, пугающе холодной. Светлые глаза с кошачьим разрезом, светлые волосы, мелкие черты лица, тонкий нос - такими изображали дам девятнадцатого века, Бронислав видел на картине Брюллова,

только вздёрнутая верхняя губа, прозрачные веснушки и уши указывали на то, что

Люда живая, настоящая, тёплая. Он провёл пальцем по оголённой руке Люды, по внутренней стороне, остановившись у синей венки, его рука задрожала в ответ на дрожь её руки. - Любишь его? - он не мог не спросить это, даже если ответ будет утвердительным. - Не... нет, - заикаясь, пробормотала и посмотрела прямо на

Бронислава. Он увидел во взгляде больше, чем она хотела сказать, посмела бы. Её губы, мягкие, податливые, отвечающие на его поцелуи, сначала осторожные, потом всё более и более настойчивые. Весь организм от затылка до самых пяток

Бронислава затопило желание, несбыточное и сильное. Он просил, уговаривал,

обещал, плёл какую-то ерунду, она отказывалась, упрямо повторяя, что тот женат, и так нельзя. Пока они не оказались на кровати, под ними скрипнула сетка, говоря,

что не рассчитана на вес двоих, но её проигнорировали. Как же было сложно уговорить Людочку, как тяжело ему далась собственная выдержка, когда он снимал с женского тела вещь за вещью, как хотелось сломить её сопротивление, настоять и при этом не обидеть. Он бы не ушёл из той комнаты просто так, он знал это ещё когда ждал Люду у училища, она знала это, как только увидела его. Так начиналась двойная жизнь Бронислава Исаева, а будет ли ей завершение?.. К Богдану он пришёл на следующий день, молча съездил по лицу, тот не сопротивлялся, умылся под рукомойником и закинул в сторону полотенце. - Знаешь, за что? - помолчав,

спросил Бронислав. - Знаю, - сплюнув, ответил бывший друг. - Оставь её, никогда не приближайся. - Не смогу, - Богдан отвёл глаза. - Что? - он не понял, подумал, что не расслышал. Что ему померещилось. - Не смогу, я люблю её. - Любишь, поэтому бьёшь? - Поэтому... ты думаешь, нужна она мне? Зачем? Ты видел, где она живёт? У

неё мать санитаркой работает, и младший брат инвалид детства, врачи говорят,