Уютная, родная, сводная

только вздёрнутая верхняя губа, прозрачные веснушки и уши указывали на то, что

Люда живая, настоящая, тёплая. Он провёл пальцем по оголённой руке Люды, по

внутренней стороне, остановившись у синей венки, его рука задрожала в ответ на

дрожь её руки. - Любишь его? - он не мог не спросить это, даже если ответ будет

утвердительным. - Не... нет, - заикаясь, пробормотала и посмотрела прямо на

Бронислава. Он увидел во взгляде больше, чем она хотела сказать, посмела бы. Её

губы, мягкие, податливые, отвечающие на его поцелуи, сначала осторожные, потом

всё более и более настойчивые. Весь организм от затылка до самых пяток

Бронислава затопило желание, несбыточное и сильное. Он просил, уговаривал,

обещал, плёл какую-то ерунду, она отказывалась, упрямо повторяя, что тот женат, и

так нельзя. Пока они не оказались на кровати, под ними скрипнула сетка, говоря,

что не рассчитана на вес двоих, но её проигнорировали. Как же было сложно

уговорить Людочку, как тяжело ему далась собственная выдержка, когда он снимал

с женского тела вещь за вещью, как хотелось сломить её сопротивление, настоять и

при этом не обидеть. Он бы не ушёл из той комнаты просто так, он знал это ещё

когда ждал Люду у училища, она знала это, как только увидела его. Так начиналась

двойная жизнь Бронислава Исаева, а будет ли ей завершение?.. К Богдану он

пришёл на следующий день, молча съездил по лицу, тот не сопротивлялся, умылся

под рукомойником и закинул в сторону полотенце. - Знаешь, за что? - помолчав,

спросил Бронислав. - Знаю, - сплюнув, ответил бывший друг. - Оставь её, никогда

не приближайся. - Не смогу, - Богдан отвёл глаза. - Что? - он не понял, подумал, что

не расслышал. Что ему померещилось. - Не смогу, я люблю её. - Любишь, поэтому

бьёшь? - Поэтому... ты думаешь, нужна она мне? Зачем? Ты видел, где она живёт? У

неё мать санитаркой работает, и младший брат инвалид детства, врачи говорят,

 умрёт скоро, а пока жив - всё внимание ему, ей даже на еду не присылают, она

работает и ещё умудряется матери помогать. Она не нужна мне, но я не могу её

оставить, не могу бросить, и за это ненавижу. Смотрю на неё, и такая злость во мне

поднимается... Я бросал её, не один раз, не получается. - А она? - А она меня

боится. Скорей всего, я её когда-нибудь ударю так, что она заявление на меня

напишет, снова, и меня тогда точно посадят. - Ты больной, - Бронислав посмотрел

на Богдана. Некогда привлекательный парень сидел с осунувшимся лицом,

небритый, сутулый, и выводил указательным пальцем одному ему ведомые рисунки

на застиранной скатерти. - Не посадят, - сказал, Бронислав вставая, - мёртвых не

сажают. - Убьёшь? - усмехнулся. - Не сомневайся в этом. Богдан посмотрел на

бывшего приятеля и понял - тот убьёт.   Марка надо было устраивать в садик, уже

давно, а Антонина никак не хотела отпускать от себя внука и переезжать на юг

отказывалась категорически, хотя бы, пока Ирина не доучится. Так и жили, по

накатанной. Бронислав шёл домой, ел то, что приготовила мать, играл с сыном,

даже почитывал книжонки по воспитанию, пытаясь понять премудрости детской

психологии, на выходных в их размеренный быт врывалась Ирина, Бронислав был

даже рад её видеть. Она много и с интересом рассказывала, делилась

впечатлениями, щебетала о том, что им надо перебираться в область, поближе к её

учёбе и месту будущей интернатуры, да и ночи радовали. Бронислав не задавал

вопросов, с кем проводит ночи его жена в остальное время, она тоже не спешила

предъявлять претензии. С годами они стали дружны, пожалуй, если бы Бронислава

спросили, кто его лучший друг, он бы, не задумываясь, ответил - Ирина. Она

отвечала взаимностью. Лучшие друзья с особыми привилегиями и общим

ребёнком. Один раз у них состоялся полуразговор, когда кто-то из совместных

приятелей упомянул Богдана, лицо Иры перекосилось, как от зубной боли. -

Видишься с ним? - к вечеру не выдержал Бронислав, бросив зло, уставившись на

жену. - Нет, - спокойно заявила Ирина, - он подлец, всегда им был. Люда твоя замуж

вышла, так он на свадьбу явился, дебош там устроил... - Моя? - он попытался

сделать удивлённое лицо. Ирина подскочила и выбежала на кухню, вернулась через

несколько минут, спокойная. - Я знаю про вас, - она отвернулась, - всё понимаю -

это моя плата за институт... Марика не вижу, муж с другой... но я бы не сделала

другого выбора, понимаешь? - Понимаю, - он сел на кресло, вытянув ноги. - Мы

расстались с Людой, - зачем-то добавил. - Правильно, - Ира улыбнулась. - Она

хорошая, упрямая очень, но хорошая, ей мужа надо, детей, семью нормальную, она

на операционную сестру сейчас учится... Говорила, мужу жильё обещают от

работы, как молодому специалисту. Ты только испортишь всё, пусть хоть у неё всё

получится, - вздохнула. «Хоть у неё» повисло в воздухе тягучим эхом.   Спустя

время Бронислав ударился в бизнес, на работе платили всё хуже, пока совсем не

перестали. Вложив всё, что удалось отложить, открыл небольшой киоск на

автобусной остановке, прилегающей к собственному забору, сам просиживал там

часами в роли продавца и уборщицы, платил откаты и взятки, ездил за товаром.