Уютные люди. Истории, от которых на душе тепло

Он мне много-много рассказал. И показал. Я все понимала и вслух переводила. Мы вышли из лифта, а славный ребенок не хотел со мной расставаться. Держал меня варежкой за пальто и все рассказывал: Ыыых! Мммма! – и еще много интересного. Это значит: «Пойдем вместе кататься! Я тебе все покажу и тоже дам прокатиться!»

Папа сказал, что малыш плоховато говорит. А по-моему, отлично он говорит! С такими эмоциями, так понятно; слова он потом научится выговаривать. Это ничего! Но страстность речи и энергию он проявил необычайные просто. Даже захотелось прокатиться на зеленой штуке.

Которая я не знаю как называется. Но ведь все понятно, не так ли?

И мы расстались в преотличном настроении. Малыш махал мне пуховой варежкой. И зеленой штукой. И смотрел ясными глазами на весь этот мир. О котором он пока знает куда больше нас. Только рассказать не может. А когда сможет – забудет… Как все мы забыли когда-то.

На лекции рассказывали о вредных людях

Психолог описывал их признаки; говорил, что эти люди обесценивают достижения и чувства. Ядовито шутят и могут унизить на публике. Замечают радостно каждый промах и тут же оскорбляют. Выуживают информацию, передают другим и сами используют для того, чтобы больнее ударить потом. Заставляют оправдываться и считают, что им должны. Должны – и все тут… И от таких людей надо защищаться; а лучше всего – уходить. Нет смысла терпеть такое отношение. Можно заболеть и даже погибнуть.

Лекция кончилась. И один мужчина сказал: «Но разве можно уйти? Как же так? А если мы с таким человеком вынуждены общаться?» Психолог еще раз объяснил, что организму не объяснишь это. И неизбежно здоровье разрушится. А здоровье дороже желания быть хорошим! И мужчина грустно сказал, что это жена оскорбляет его и унижает. Замечает все промахи и издевательски называет «криворучкой» или «идиотом». Рассказывает интимные вещи своей матери. Может при всех обозвать или закричать… С ней невозможно ни о чем поговорить; она тут же начинает спорить и унижать. Мужчина очень горько все это рассказал, а потом добавил, что у него уже было два инфаркта. И что делать?

Подошли другие слушатели. И кто-то сказал: «А у меня такая мать!», «Это копия мой муж», «Так ведет себя моя сестра»… Оказалось, что таким образом ведут себя многие близкие люди. Чужие себе этого не позволяют, а близкие наносят удары по больному месту и ядовито кусают. Самые вредные люди оказались самыми близкими, вот в чем дело.

Внутривидовая агрессия гораздо страшнее межвидовой; это знают зоопсихологи. Чужаков опасаются больше, чем своих. Чужой немедленно убежит или ответит адекватно. Может ударить! Или опозорить в обществе. А свой – он безопасен. И его можно обижать сколько угодно. Свой еще и понятен; все его слабые места известны. В них и бьют. А потом «давят» на совесть и на чувство ответственности. И напоминают: «Мы с тобой одной крови! Ты не можешь уйти!»

Близкие люди, которые так себя ведут, перестают быть близкими. Агрессор и мучитель становится чужим. И от ядовитых нападок начинают защищаться; или уходят из отношений. Если есть у агрессора ум и любовь, – он изменится. Если же он продолжит вредоносное поведение, значит, он ничуть не дорожит вами. И ему неважно, был ли у вас инфаркт, больно ли вам, трудно ли… Приходится выбирать: жизнь или губительное терпение. Надо отойти на дистанцию; хотя бы психологическую. Не делиться информацией, не ждать помощи и понимания, не открывать душу… И продолжать кормить таких людей, отойдя на разумное расстояние, если вы их обязаны их кормить, – вот что сказал психолог. Другого способа сохранить себя просто нет…

Следить и выслеживать некрасиво и подло, так ведь?

Лезть в телефон, подслушивать разговоры, читать переписку в сети, расспрашивать знакомых… Низкое это дело. И сейчас часто говорят, что так делать нельзя. Не надо опускаться и искать информацию. Если подросток ведет себя странно, деньги и ценности пропадают из дома, – постарайтесь с ним поговорить. А если он будет отрицать очевидное, не вздумайте лезть в его телефон! Когда подросток созреет, он сам расскажет правду! Только может быть непоправимо поздно…

А если ребенок ничего дурного не делает, просто сидит и часами что-то пишет, тем более не заглядывайте в его тексты и не проверяйте контакты. Вы же не шпион! Только вот у писателя Мариенгофа покончил с собой шестнадцатилетний сын Кирилл. Воспитанный, образованный, спокойный юноша. Все сидел и стихи писал, дневники вел. Все лежало открыто; но писатель Мариенгоф считал ниже своего достоинства читать чужие записи. Шпионить за сыном. Он потом дневники прочитал, после похорон. И был потрясен; в дневниках подросток высказывал свои сомнения, свое намерение уйти из жизни, свою депрессию изливал… А внешне все было просто прекрасно!