Уха из петуха

Хмурый и разочарованный, Сергей вошел обратно в баню и несколько секунд стоял, привыкая к влажному пеклу и глядя себе под ноги, потому что от густого душистого пара мало что было видно. Взгляд зацепился за голые ноги Лексеича, слезшего с полка и набирающего себе холодную воду в пустую лохань, и мужчина невольно содрогнулся одновременно от ужаса и сочувствия. От ступни до бедра вся правая сторона была покрыта белесыми ломаными линиями старых шрамов, голень явно пострадала особо жестоко — будто какой-то монстр терзал плоть безжалостно и жестоко. Это какую же боль пришлось перенести когда-то, если даже сейчас смотреть на такое мучительно?

— Чего застрял, Серега? Лезь обратно, еще попарю, — перехватил его зависший взгляд старик.

— Авария? — спросил Сергей, снова чувствуя прилив неловкости, как всегда в подобных ситуациях.

— Ну-у-у… — дед, не глядя ему в глаза, пожевал губы. — Можно и так сказать… Авария. Была жизнь, а как разбилась — так оказалось, вроде, как и не было ее. Ехал, как грится, не в той компании и не туда куда надо. Дурак был, а как поумнел — другая дорога закрытая была уже. Лезь давай, че там лясы точить.

— Лексеич, а газа и водопровода у всех в Апольне нет или только у некоторых? — сменил тему Сергей, уже без возражений укладываясь на очередную серию мучительного наслаждения. — Вроде же слыхал, что в новостях президенту еще года три назад рапортовали, будто не осталось в России населенных пунктов без газификации.

— Дык, пи… ть — чай не мешки ворочать. Отчего не рапортовать-то? — отмахнулся старик. — Только где тот президент, а где Апольня? Че ж он тебе, проверять поедет в кажный дом? Трубу они дотянули, это верно, всего-то два километра до деревни осталось. Дальше народ вроде как за свой счет вскладчину тянуть должон. Да только много ты тут олигархов видал-то, Серега? Оно, конечно, не голодает никто, слава те господи, но и лишней копейки ни у кого не имеется.

— А водопровод?

— Так он вроде как и был. Давно, правда, при Союзе ишшо. Совхоз-то наш из богатых был, передовых. У нас тута же и башня своя водонапорная была, да че там башня — и больница, и школа, и клуб с библиотекой, и валенки мы тут валяли — у-у-у, знатны валенки были. А коллектив у нас какой был песенный. По всей области ездили с концертами. А потом… Суп с котом потом — в стране такой бардак сотворился, работы враз не стало, жрать людям нечего, стали то себе по домам, то на металлолом все растаскивать… Разломали все, разворовали подчистую, похерили. А теперь в районе говорят, мол, нету денег на Апольню, не на кого у вас там тратиться. Бесперспективные мы, понимаишь. Молодежь, кто поумнее да пошустрее, в город бежит, только и остаются старики да те, кому больше податься некуда.

— И много поуезжало?

— Ну, можа и не полдеревни, но пустых домов полно стоит. А про хутора и говорить нечего — где два, где три, а где максимум пяток домов со стариками… Йэх, ешки-матрешки.

В голове у Сергея защелкали и закрутились временно бездействовавшие эти дни шестеренки: перед глазами заскакали цифры, таблицы, диаграммы, фамилии потенциальных инвесторов, и даже намеки на рекламные слоганы замельтешили. Но усилиями Лексеича, под его опытной рукой едва начавший формироваться бизнес-план улетучился из головы мужчины, оставляя его расслабленно-благостным и блаженно-беззаботным. Он подумает обо всем этом потом, когда-нибудь позже, не сегодня-а-а.

— Дядь Сережа. Деда Ваня. Вы скоро? Мамка с баб Надей ужинать зовут, — постучал в двери Тоха через какое-то время. К тому времени Сергей чувствовал себя нежнейшим, воздушным суфле — легким и взбитым до состояния почти космической невесомости. В речку он — от греха подальше — больше не пошел, обливался холодной водой из собственноручно набранной бочки, с каждым новым заходом "на пар" все больше ощущая, как смываются с него не только грязь, но и усталость, накопившаяся за последние несколько суматошных месяцев его жизни. Лексеич тоже замолчал, лишь кряхтел иногда, да вполголоса поддакивал сам себе. Так что к приходу мальчика оба мужчины уже были вымыты не то что до блеска, а аж до скрипа, и вполне созрели к тому, чтобы усугубить блаженство от утех банных еще и удовлетворением бунтующих от голода чрев.

Прежде вроде не подававший признаков жизни желудок послушно взвыл, реагируя на уже почти выработавшуюся причинно-следственную связь между визитом в дом соседей и органолептическим экстазом.

Уже в сенях пахло так, что Сергей начал жадно сглатывать слюну.

— А вот и добытчик наш, — встретила его Анастасия Ниловна, с совершенно искренней радостью всплеснув руками. — Ох и удивил ты меня, экономист, — и тут же нахмурилась, увидев за спиной Лексеича: — А ты че приперси, черт старый?

— Ась? — вовремя выключил остатки слуха дед. — И табе здравствуй, Анастасия Ниловна. Ох и пахнет у вас укусно, бабоньки. Чай из нашей с Серегой королевишны така лепота получилася?

— Ой-ой, примазалси, рыба-а-ак, об стенку бряк, — замахнулась на него висевшим на плече полотенцем суровая воительница.