Уха в Пицунде

Подошли остальные подельники — клинские, ряжские, суздальские. Вон и коломенский Фома с рыжим. А вот чернявого администратора не было. Правильно, что ему светиться на людях? Настоящие дела делаются в тайне.

Братву в машинах развезло, кто зевал, кто матерился, но тихо.

— Ша! — сказал Карась. — Много говорить не будем. Вот эта церква теперь наша. Отец… как звать-то?

— Александр.

— Во, отец Александр теперь отмолит, замолит, помянет, ежели что… А называется церква…

— Георгия Победоносца, Георгиевская, — с готовностью подсказал священник.

— Короче, искали, чтоб была Георгия, и нашли. Поможем, братва, чем можем на восстановление храма, но чтоб алтарь был… Ну, ты знаешь. Давай поднос.

— У меня нету, — растерялся батюшка.

— Из кабака взяли, — оглянулся Карась. — Кому сказал — поднос!»

«Неужто последнюю сотню отдать придется?» — пощупал в кармане бумажник Николай.

Браток с подносом встал рядом со священником. Первым шлепнул на поднос пачку долларов Карась. Защелкали замки «кейсов», кто-то вполголоса стал звать подручных. Деньги у всех, видимо, были подготовлены заранее, купюры никто не отсчитывал, бросали на поднос пачки, но так, чтоб было видно другим. Опять же, существовала некая очередность. Стоящий рядом с Николаем рыжий не двигался с места, пока к подносу не прошествовал коломенский Фома, — тогда и он рванул следом.

— Спаси Бог, — бормотал отец Александр, — да святится имя Твое, Господи, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь! Простятся каждому из вас, братья, грехи прежние и нынешние! Спаси Бог!.. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, спаси и помилуй мя грешного…

«Порядок, основанный на законе и силе, — подумал Николай, глядя на чинную очередь из бандюков. — Но мне-то как быть?»

— Не дергайся, — сказал Карась. — Это наше дело.

Николай облегченно вздохнул, достал из кармана бутылку и пустил по кругу. Братва, не гордясь, пила из горлышка.

— Спаси Бог, — частил священник, — воздастся каждому по доброте его. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа…

«Тут не только на церкву, — прикинул Николай, — на дом с машиной хватит. Но ты чужому счастью не завидуй, о своем саде радей».

Настроение после двух глотков «виски» значительно улучшилось, и он вскричал:

— «Если кликнет рать святая — кинь ты Русь, живи в раю, я скажу — не надо рая, дайте родину мою!»

Отец Александр оторопело посмотрел на него, снял рясу и накрыл ею поднос.

— Это наш, — успокоил его Карась. — Поэт.

Братва, заслышав зов боевой трубы, ожила.

— Надо продолжить, — подошел к Карасю Фома. — Богоугодное дело требует. Поэта с собой возьмем.

— Не, я домой, — замотал головой Николай. — Устал, как сволочь.

— Ну, смотри, — качнулся с носков на пятки Карась. — А мы с братками гульнем. Чуток.

— Обязательно за Россию поднимите чарку, — положил ему руку на плечо Николай. — Никто, кроме нас, ее не спасет.

Карась кивнул головой. Рядом нетерпеливо переминался с ноги на ногу священник с подносом в руках.

— Чтоб каждую службу начинал с молитвы за Россию, — приказал ему Карась. — Народ-то в церкву идет?

— Старушки…

— Ничего, теперь мы к тебе всю округу сгоним. Не пропадешь.

Карась сел в машину.

«А как же я?..» — шагнул к машине Николай — и остановился.

Лимузины один за другим стали выруливать на дорогу.

— Как отсюда до города добраться? — спросил Николай священника.

— Автобусом, сын мой, автобусом…

Отец Александр шустро повернулся и потрусил к церкви. Конечно, с таким подносом не до разговоров.

Николай оглянулся — над Россией вставало солнце.

Ужин при свечах

Карточка элитного ресторана «Голд-палаццо» досталась мне по случаю. На фуршете в Доме актёра толпа голодных журналистов оттеснила меня в угол и прижала к мужчине лет сорока.

— Что это у вас в руке? — спросил он.

— Бутылку виски успел схватить.

— А у меня тарелка с бутербродами. Объединимся?

Мы выпили, закусили.

— Боря, — представился мужчина.

Я назвал себя.

— В нашей стране беспорядки происходят оттого, что слишком много голодных, — сказал Боря.

— Да, журналистов надо кормить, — согласился я, обозревая жующую толпу, состоящую преимущественно из нечёсаных девиц. — Чёрт-те что могут написать.

— Они и так чёрт-те что пишут, — поморщился Боря. — Я не в том смысле сказал.

— А в каком?

— Кормить — это кормить по-настоящему. Как в моём ресторане.

— Хозяин?

— Директор, но с определённым процентом. Заходите на неделе.

И он дал мне номерную карточку, на которой было написано, что её владелец обязан лично подписывать счета за обслуживание в ресторане.

— Вот здесь свою подпись надо нарисовать, — показал он пальцем. — Скидка — десять процентов.

— Хорошая скидка, — сказал я.

Обедать в ресторане «Голд-палаццо» я, конечно, не собирался.

Однако на следующий день позвонил Фёдор Модестович, которому в своё время я помог организовать несколько интервью в печати.

— Пишешь? — спросил Фёдор Модестович.

— А как же, — вздохнул я.

— Я решил тебя отблагодарить, — сказал он.

Это была манера Фёдора Модестовича — сразу брать быка за рога.

— Деньгами? — поинтересовался я.

— Деньги, как ты знаешь, у меня в работе, — остудил мой пыл Фёдор Модестович, — но в ресторан приглашаю.