Ухо Ван Гога

Поль Гоген прибыл в Арль с надеждой на плодотворное творческое сотрудничество, улучшение своего финансового положения, налаживание добрых отношений с уважаемым арт-дилером и с желанием увидеть и написать новые пейзажи. Эмиль Бернар очень хорошо отзывался о Ван Гоге, и Гоген рассчитывал на то, что на Юге он наладит рабочие отношения с коллегой, а не станет нянькой и сиделкой для человека, находящегося на грани нервного срыва.

11. Перед штормом

Зима в Провансе – это тихое и спокойное время года. Яркие краски природы тухнут, исчезают, и дни становятся короткими. После захода солнца делать совершенно нечего. Первая проведенная в Провансе зима была для меня настоящим шоком. Телевизора у меня не было, поэтому я читала и писала письма, чем в длинные зимние вечера 1888 года занимал себя и Ван Гог. Через несколько лет я полюбила зимы за солнечные, чистые дни, когда туристы уезжают и в нашей деревне становится тихо и спокойно.

Последний месяц 1888 года оказался особенно трудным для обитателей Желтого дома. Стало холодно, ночью были заморозки. Художники были вынуждены сидеть дома. Вдохновляющая атмосфера совместного творчества сменилась негативом почти постоянных пререканий. Гоген жаловался их общему другу Эмилю Бернару:

«Чувствую себя в Арле, как выброшенная из воды рыба. Пейзажи, люди и все здесь кажется мне мелким и ничтожным. Мы с Винсентом редко в чем приходим к общему мнению, особенно в том, что касается живописи»¹.

Настроение и состояние Ван Гога непредсказуемо и стремительно менялось. Он чувствовал себя психически истощенным. Вечерами художники ужинали дома, писали письма друзьям и членам своих семей, читали книги и газеты, а потом выходили выпить в один из баров, которые поздно вечером открывались вокруг площади Ламартин: Cafe de la Gare, Cafe de FAlcazar или Bar du Prado. Иногда они наносили визит проституткам в расположенном поблизости районе красных фонарей.

Большую часть декабря Ван Гог писал членов семьи Рулен. Он сделал серию портретов Августины Рулен, нянчившей новорожденную дочь Марсель. Эти работы отражали представление об идеале, которое художник видел в отношениях матери и ребенка. В то время Ван Гог читал написанный Пьером Лоти роман «Исландский рыбак» (Pierre Loti. Pecheur d’Islande), в котором море становится метафорой матери, нежно убаюкивающей дитя, и на картине «Колыбельная» Августина Рулен держит веревку, при помощи которой качают люльку. Винсент обычно очень часто писал брату, но в начале декабря прошло десять дней, прежде чем он отправил брату письмо. Вот что писал озабоченный и расстроенный Ван Гог:

«Мне кажется, что Гоген немного разочаровался добрым старым Арлем, Желтым домом, в котором мы работаем, и в первую очередь мной. И мне, и ему предстоит пережить большие трудности».

В первую очередь Винсент переживал по поводу того, что «причина этих трудностей кроется внутри нас самих, а не в чем-то еще»:

«В общем, он совершенно определенно уедет или совершенно определенно останется. Я сказал ему, чтобы перед тем, как что-то сделать, он все обдумал и взвесил…

Гоген – человек очень сильный, творческий и именно поэтому должен жить в тишине и спокойствии. Найдет ли он тишину и спокойствие в другом месте? Я абсолютно спокойно жду того, какое он примет решение»².

Я очень сильно сомневаюсь в том, что Винсент ждал «абсолютно спокойно». Если бы Гоген уехал, то планы основания коммуны художников, которые лелеял Ван Гог, никогда бы не осуществились. Возможно, Винсент считал, что сможет урезонить Гогена и убедить его остаться. Однако к тому времени Гоген уже принял решение. Он твердо решил уехать, о чем в официальной и жесткой форме известил Тео в письме, написанном в один день с посланием Ван Гога, цитаты из которого приведены выше, а именно 11 декабря: