Ухо Ван Гога

«Буду признателен, если вы вышлете мне часть денег за проданные картины. В сложившийся ситуации я вынужден вернуться в Париж. В результате несовместимости наших характеров и темпераментов мы с Винсентом не можем жить вместе без проблем. Для работы и ему, и мне необходимо спокойствие. Он – человек выдающегося интеллекта, которого я очень уважаю, и я покину его с уважением и, повторяю, с сожалением ввиду сложившейся необходимости»³.

По тону письма и выбору слов ясно, что Гогену было неприятно это писать, и он описал проблему максимально тактично. В декабре 1888 года он уже ничем не мог помочь Ван Гогу, у которого начиналось обострение психического расстройства.

В 1880-х годах во французской провинции доктора очень мало знали о психических заболеваниях, которые они описывали общими, «зонтичными» терминами, наподобие «ментальное отчуждение» или «эпилепсии». Доктора не только не могли толком описать проблему, но и не были в состоянии лечить пациентов с симптомами психического заболевания, от которого периодически страдал Ван Гог. У Гогена на Юге было мало друзей и знакомых, он не представлял, чем болен Ван Гог, поэтому у художника не было никакого выбора. Однако, тщательно взвесив сложившуюся ситуацию, Гоген решил, что, если оставит Винсента в таком плачевном состоянии, многие сочтут его бессердечным и бездушным, поэтому 14 декабря он пошел на попятную и написал Тео, что остается, а планы уехать из Арля назвал «дурным сном»⁴. Если бы Гоген тогда уехал из Прованса, то ему пришлось бы вернуть деньги, которые Тео дал ему на дорогу, на оплату его долгов, а также возместить расходы на жизнь. У Гогена была семья – жена и пятеро детей, которых он, по идее, должен был содержать. Кроме того, Гогену не хотелось портить отношения с арт-дилером, которому нравились работы художника и который их продавал. В Арле у Гогена были бесплатное жилье и питание, поэтому он выбрал самый легкий выход из ситуации – решил вообще ничего не предпринимать.

15 декабря 1888 года начался проливной дождь, который не прекратился и на следующий день. Художники, у которых было мало общего, кроме искусства, оказались запертыми в доме и из-за этого чувствовали себя по меньшей мере некомфортно. Чтобы выбраться из дома, Гоген предложил съездить в Музей Фабра в Монпелье, в котором он бывал в молодости⁵. Однако это путешествие не принесло желаемого результата, а только подлило масла в огонь. Мнения художников о коллекции диаметрально разошлись: Гоген счел экспозицию третьесортной, а Винсенту она очень понравилась. Различия в предпочтениях и вкусах были для Гогена всего лишь поводом для дискуссии, а вот Винсент был не в состоянии отличить расхождение во мнениях и вкусах от разногласий на личном уровне. Винсент был глубоко потрясен и взбудоражен, и в результате произошедшего спора его душевная чувствительность обострилась и психический баланс еще больше нарушился.

Наступило 17 декабря. Впереди была последняя неделя, которую художникам было суждено провести вместе. Гоген так описывал Эмилю Бернару сложности совместного приживания с Ван Гогом: «Ему очень нравятся мои картины, но, когда я их заканчиваю, он всегда находит, что в них что-то не так. Он – настоящий романтик, а я в большей степени человек простой и примитивный»⁶. Как и раньше, конфликт объяснялся гиперчувствительностью Ван Гога и более инстинктивным и интуитивным складом ума Гогена. В письме брату Винсент поторопился найти причину нагнетания напряженности между ним и Гогеном тем, что Гоген перенапрягся и устал:

«“Скоро я почувствую, что снова стал самим собой”, – ответил мне сегодня утром Гоген, когда я поинтересовался его самочувствием. Меня очень обрадовал его ответ. Я помню, как приехал сюда прошлой зимой, помню, каким усталым себя чувствовал и в каком обморочном состоянии находился. Я тоже страдал, а потом смог измениться».

Это письмо Ван Гог заканчивает загадочной сентенцией: