Уход на второй круг (СИ)

«Давай, времени нет от слова вообще!»

Парамонов отрубил голос и озадаченно уставился на Петра. Нет, не в смысле созерцания водилы, а в смысле взгляда куда-то в вечность. Из знакомых кардиологов самым путевым был…

— Тим! Привет!

— И тебе привет! — ответил Тимур. — Какими судьбами?

— Дело есть. У меня тут вызов. Мужчина, тридцать четыре года. Предварительно язва, по симптомам, вроде, оно, но и на абдоминальную форму инфаркта миокарда вполне… ЭКГ сделал — ну явно! Ты сейчас где? В Институте?

— Да. Привезешь?

— Возьмешь?

— Если правда окажется мой… Тащи уже!

— Да везу. Петька, в Институт неотложной хирургии… Тим, а зав. гастроэнтерологического у вас по-прежнему Саша Губрий?

— Куда ж он денется? — хохотнул Тимур.

— Ладно, сойдет, — смилостивился Глеб. — Отключаюсь — голос ожил.

Голос и правда ожил. Теребили из аквариума.

— В шестую областную вези, — скомандовал диспетчер.

— Я уже еду в Институт.

— Парамонов, черт! Ну какой институт, ты издеваешься?

— В мой институт! Чесались долго!

— Ну молодец, чего уж! Смотрю, ты и сам справляешься норм!

Глеб только хмыкнул. В приемник сдавал своего язвенника-сердечника почти под фанфары, хотя и не хотелось рожей светить. Но разве с такой-то рожей прошмыгнешь мышью? Особенно при прежнем контингенте. И пяти минут не пробыл, а все от первого до последнего этажа уже были в курсе: сам Глеб Парамонов на скорой приехал. Невиданное зрелище.

А зачем это сделал — и сам не знал. Может, чтобы понять, что прошлое все же осязаемо. Измерить расстояние от него до затянувшегося «сейчас». И все бы ничего. И даже пожимавший руку Тим — ничего. И даже мелькнувший в коридоре Осмоловский, сдержанно ему кивнувший, — ничего.

Если бы не Вера. Которая тоже все еще работала в Детстве. Нихрена не меняется. Могла бы и не приближаться, но в ней никогда не было достаточно великодушия для этого.

«Чертова эгоистка», — пробубнил он себе под нос, стоя на крыльце с сигаретой и наблюдая, как она бежит к нему из соседнего корпуса, на ходу поправляя пальто.

Махнул ей рукой и, не вынимая сигареты изо рта, улыбнулся.

— Привет! — сказала она, запыхавшись. — Ты откуда взялся?

Красивая. Стройная, сотканная из света — волосы светлые, глаза светлые, краешек белого халатика из-под шерсти молочного цвета. Когда-то их считали самой красивой парой. Справедливо — они хорошо вместе смотрелись. Интересно, было бы ему приятнее, если бы она за это время подурнела?

— Пациента Тимуру привез. А то вдруг без работы тут сидит. Ты как?

— На отсутствие работы не жалуюсь, — Вера рассмеялась, рассматривая его от макушки до носков кроссовок. Парамонов проследил за ее взглядом. И тоже уставился на кроссовки. Потом вернулся к лицу.

— Первичный осмотр прошел? — рассмеялся он. — И как?

— Нормально. А я тебе, между прочим, звонить собиралась. А ты тут сам… Мистика прям!

— Ну да, инфаркт миокарда у мужика за тридцать — исключительно мистическая фигня. Просто так не случается.

— Ну да… — она сунула руки в карманы, кивнула, здороваясь, проходящему мимо и добавила быстро: — Я замуж выхожу.

— О как! Не за меня?

— Можно подумать, ты сильно стремился, — съязвила Вера.

— Можно подумать, мы вообще тогда думали. Или это я не думал?

— Да теперь-то уж какая разница.

— Никакой, — Глеб снова улыбнулся. Усталость? Вроде, рано. Впереди великие дела. — Ну поставила ты меня в известность? Дальше что? Начать отговаривать в память о прошлом? Или спрашивать за кого?

— В память о прошлом нужно было меня не отпускать, — она пожала плечами. — Мы работаем с ним вместе. Но я не хотела, чтобы тебе сказали вместо меня.

Не отпускать. Как можно не отпускать человека, который решил уйти? Она же тоже его отпустила — тогда, когда нужно было держать, хотя бы пытаться держать, она собрала вещи и ушла. И трех месяцев не продержалась. Выдала: «Ты не тот Глеб, которого я люблю». И свалила. Навсегда. Как тут удержишь? И какого Глеба она любила? Может, он и правда не тот теперь.

Люди делятся на две категории. Как ни дели — а только две.

Те, которые уходят от живых. И те, которые хранят любовь и к мертвым. Ему не повезло, в отличие от того парня.

Парамонов мотнул головой и глянул на Веру:

— Давно работает? Я его знаю?

— Андрей Игнатьев.

— Приплыли! Когда это вы успели?

— Успели, как видишь.

«Это не отмеривается временем», — словно бы эхом отзвучало в его голове.

— Ну ладно, — кивнул он. — Андрей, вроде, ничего. Благословляю вас, дети мои. Плодитесь и размножайтесь. Или как там?

— Твоими молитвами, — снова рассмеялась Вера. — Сам-то как?

— Путем. Трезвый. Достижение.

— У тебя смена. Немудрено.

— Ты всегда знала, что без работы я свихнусь.

— А это, — она кивнула на Реношку, у которой торчали Петька с Илоной, — работа?

— Спасать жизни — это благородно! — со всем пафосом, на какой был способен, произнес бывший хирург Глеб Львович Парамонов.

— Ну, успехов, спаситель! — попрощалась Вера и, развернувшись, очень скоро скрылась за дверьми Института.