Уходящая в тени

   Назарий невысокий и коренастый. Одежда висит на нём, как на вешалке, потому что он любит свободные одеяния. Чаще - какой-нибудь костюм, который легко и быстро можно превратить в мятую тряпку, обляпанную химикатами и жжёными пятнами. Волосы у него, несмотря на не считанные никем лета, чёрные, слегка с проседью, длинные и лохматые. Да и сам по себе он здорово напоминает какого-нибудь замшелого лешака. Вечно сутулый, вечно радостный, особенно когда сумеет испортить кому-нибудь настроение своим вопящим оптимизмом. Не знаю даже, что самое примечательное в его лице: густущие ли брови, космами нависающие над хитрющими глазищами, всегда сощуренными? Толстый ли носище в крапинах оспин? Толстые ли губы, всегда насмешливо изогнутые? Впрочем, иной раз мне кажется, что главное - не его внешность. Главное, что он способен даже в трудные минуты зловредно похихикать над всеми, довести до белого каления не только нас, детей, которые волей-неволей общаются с ним на занятиях, но и отца. Отчего последний старается реже появляться в музее. И только ну очень по крайней необходимости. Ему-то везёт, учиться его сюда никто не посылает...

   Подмузейный зал, который одновременно является домом Назария, выглядит как бесконечно огромное помещение, уставленное столами. Нас, детей магов, здесь всегда бывает очень мало. Поэтому, каждый раз приходя сюда, я удивляюсь, зачем здесь нужно столько столов. Факт тот, что столы Назарию востребованы все. То есть я не видела, чтобы он хоть какой-то стол использовал при нас, но поверхности всех столов грязные от ингредиентов, необходимых в опытах магии. И нетрудно угадать, кто обязан всё это чистить... Кроме столов, в зале существовал личный уголок Назария - естественно, в самом дальнем углу от входной двери. В уголок входили продавленный от старости диван, старинный керогаз, о котором дядя с гордостью поведал, что нашёл его в мусорной куче, неподсчитанные (потому что сосчитать невозможно!) мелкие шкафы - и по всем стенам над этим хозяйством полки, полки, полки. Лишь у одной стены они переходили в сплошной стеллаж с книгами, брошюрами, тетрадями, в последнее время и в сшитые листы с принтера. Знаменитая дядина коллекция магических рецептов.

   Только я положила сумку на ближайший стол, собираясь вытащить из неё кое-какие гостинцы кое для кого, как чуть не подскочила от радостного вопля Назария - аж морозом продрало по коже:

   - Аська! Аська! Смотри, кого я поймал!

   В прошлый раз был какой-то жуткий зверь, которого дядя выловил где-то в глубинах нереальности. Этого зверя можно было разглядеть, лишь используя зрение совы. Это дядя так проверял меня на практическое знание последнего урока. Мда, любопытно, кто сейчас томится в его склянках? И неужели снова проверка домашенего задания?

   В общем, задорные вопли дяди быстро привели меня в чувство. А потом ещё, пока рассматривала (слава Богу - обычным зрением!) зверюшку (нечто вроде пиявки с горошинами-глазами, изумлённо вытаращенными на меня), заключённую в склянку - в пространство, внутри которого только и могла существовать несчастная добыча суперлюбопытного Назария, дядя гаркнул - уже прямо в лицо:

   - Чего кислая, как капуста?!

   - Ничего, - буркнула я. И с трудом удержалась от новой дрожи, вспомнив все сегодняшние и вчерашние приключения.

   Чего Назарий и добивался. Пухлые от чёрных вен пальцы легли на мою кисть, Назарий хмыкнул, прислушиваясь к информации, и злобно завопил:

   - А что ты сделала, чтобы он с тобой остался?!

   - Дядя, не вопи, - с досадой сказала я. И осеклась. А правда - что? Влад всего лишь хотел завести интрижку, потому что... Кстати - почему? Ему не понравилась... Агния?!

   - Дура, - жутко довольный, ухмыльнулся дядя.

   И с торжеством унёс пойманного зверя в свой "живой уголок", где он прикармливал всякого рода внеземельное живьё. Вместо клеток чаще всего были именно склянки: нашим воздухом его питомцы дышать не могли. Правда, иногда прорывались - и тогда берегись: на удивление, все пленники других миров легко адаптировались к нашим условиям выживания. Правда, из зала дяди удрать не могли: уж кто - кто, а он магическую защиту ставил мощную. И тогда, после побега живья, доставалось и мне, и всем тем, кто имел счастье нечаянно войти в логово Назария.

   Боялись иноземельные питомцы только самого дядю (особенно когда тот начинал орать) и его чёрного кота Штыря. Тот, в отличие от хозяина подмузейного зала, был очень серьёзный и мрачный. Беглецы страшно боялись его взгляда - исподлобья, чаще горящего потусторонней призрачной зеленью и гипнотизирующего того, кто имел несчастье встретиться с ним взглядом.

   Кстати, о птичках. В сумке у меня, кроме всего прочего, для Штыря пакет его любимого йогурта, с персиками. Я огляделась:

   - Штырь! Кисонька!

   Присела на корточки присмотреться к переходам между столами: да где же кот? И чуть не свалилась от низкого рыка над головой. Ну, конечно. Пока я его внизу ищу, он успел прыгнуть на стол.