Уходящее поколение

— Кто его знает? Раньше не в таких переделках бывал, хоть бы что, а нынче «старам стала, умом плохам», как Пушкин своей жене писал, из Оренбурга, кажется. А знаешь, что меня на создание разновозрастных отрядов подвинтило? — Федор оживился. — Ленинградская блокада. Школа, где Люда была завучем, не прекращала занятий в самые тяжелые дни обстрела и голодовок. Приковылял я к ней из госпиталя в январе сорок второго. На моих глазах ряды учителей все редели: кто ушел на фронт, кто от истощения сваливался и помирал. И классы редели, школьники уроки пропускали, а потом нам сообщают: тот умер, этот умер. Страшно вспоминать! Осиротевшие жили у нас, некоторых к нам родственники направляли, не имея чем прокормить и отогреть. И у нас в подвале, куда от бомбежек перенесли занятия, сам собой сложился разновозрастный ученический коллектив. Старшие опекали младших, уступали им места у теплой буржуйки; малыш прихворнет, восьмиклассник ему пайку морковного хлеба свою отдаст, хотя самому, рослому, труднее голодать. В общественных делах, будь то добывание дров, утепление окон, доставка воды из канала на санках или раскопка рухнувшего от бомбы соседнего дома, где под развалинами люди, — везде наш детский коллектив работал дружно и часто без нас, взрослых, комсомольцы нас заменяли. Это тебе не просто школьные беседы, как жить, а суровая школа самой жизни. По своей инициативе ребята дрова доставляли замерзавшим в соседнем доме семьям, жестяные бочки им растапливали, воду носили. Черт побери! — Федин голос дрогнул. — После войны я встречал наших ребят повзрослевшими… и девчат тоже, ведь у нас были и школьницы, — так каждый раз я точно с однополчанами по фронту вижусь. Из каждого и из каждой, уж в этом ты мне поверь, вышел настоящий советский человек.

Костя предлагал Федору остановиться у них на все время пребывания в Москве.

— Вот только подоконник у нас поуже, чем тот, на котором ты спал в двадцать третьем году в общежитии ИКП на Крымской площади, — пошутил он. — Но, может быть, примиришься с обыкновенной постелью.

Тот, однако, поблагодарил и отказался, его вещи уже в гостинице, где-то за ВДНХ.

— Мне придется по Москве рыскать без расписания, не хочу Ирину Павловну затруднять моей персоной. Хочу заглянуть в здешние интернаты, потолковать кое о чем в Мосгороно.

Через несколько дней он привел к Пересветовым сравнительно молодого педагога, недавно назначенного директором одной из московских школ-интернатов, и представил его как своего единомышленника.

— Я уж подумывал, не один ли это я в поле воин, с ума спятивший авантюрист, решивший лбом стену пробивать? Ан нет, существуют, оказывается, и без меня энтузиасты макаренковских методов воспитания.

— На ловца, значит, и зверь бежит? — пошутил Пересветов, пожимая твердую ладонь крепко скроенного невысокого мужчины, шатена со смуглым лицом южного типа. С висков на скулы спускались у него подбритые, скорее символические, чем настоящие бачки, а над выпуклым лбом обозначалась по направлению к макушке лысинка. — Вы меня извините за непроизвольный экскурс в область зоологических сравнений, — счел нужным добавить Константин.

— Ничего, нам с Федором Васильевичем нужно уметь кусаться, — отшутился тот и представился: — Леонард Леонович Долинов.

— Стало быть, и вы патриот разновозрастных отрядов?

— Эти отряды лишь один из элементов системы Макаренко. В интернате, который я принимаю, пока еще их нет, думаем завести.

— Мосгороно и районо об этом вашем намерении знают?

— Конечно. В Москве сейчас начинаются поиски нового. Такие отряды уже есть, например, в одном из интернатов в Химках.

— Возникают в порядке частной инициативы?

— Навязывать эксперименты никому, конечно, нельзя. Тут нужен энтузиазм, заинтересованность в успехе.

— Идейная заинтересованность, — уточнил Лохматов. — Преданность идеям Антона Семеновича.

— А что вы считаете главным у Макаренко?

— Принцип воспитательной работы в школе через ученический коллектив, — отвечал Долинов.

— То есть самовоспитание учащихся?

— Можно и так сказать, но самовоспитание под руководством учителя, разумеется, взрослого воспитателя. Он направляет работу учеников, исправляет их промахи, в то же время старается по возможности ни одного серьезного воспитательного мероприятия не проводить в обход ученического коллектива. У нас широко популяризуется опыт Василия Александровича Сухомлинского, директора павлышской средней школы на Украине. В его методике главное — непосредственное нравственное влияние учителя на учащихся, индивидуальная работа с каждым, личный пример учителя. Однако любая воспитательная мера еще эффективней, когда проводится через ученический коллектив, с вовлечением школьников в организованное коллективное действие, воспитывающее сильнее словесной дидактики. Цель, разумеется, одна, к ней с разных концов ведут оба пути, они перекрещиваются, а на практике один — силою вещей все-таки выдвигается сейчас на первый план. Какой из двух? По-моему, работа через ученический коллектив.