Уходящее поколение

Когда она однажды зимой познакомилась с одним «интересным, еще не старым» инженером («женатым, к сожалению»), то Ариша узнала об этом на другой же день. По Лелечкиным словам, знакомые позвали ее к себе в гости. Рядом с ней за столом сидел Борис (так зовут инженера), они очень мило беседовали. Когда же гости стали расходиться, он отказался от преферанса, за который мужчины усаживались «на всю ночь», и вызвался проводить свою соседку по столу до дома.

— Ухаживает за мной напропалую! — смеясь, хвасталась она перед Аришей по телефону неделю спустя.

Описание внешности инженера, его имя и упоминание о преферансе навели Ирину Павловну на мысль: уж не Наташин ли это муж Борис? Он ходит к кому-то играть в карты и возвращается поздно. Подробные расспросы эту догадку подтвердили (бывают же такие совпадения даже в огромной Москве!). Тогда Ирина Павловна стала всячески отговаривать приятельницу от флирта, угрожавшего семейному благополучию Костиной дочери. У Лелечки, однако, были свои взгляды на чужих мужей.

Ирина Павловна не на шутку рассердилась на свою подругу и все рассказала мужу. Константин Андреевич взволновался. Он должен как-то вмешаться, но как? Открыть глаза дочери на поведение Бориса? Для нее это будет удар, поведет к семейной драме. Особого уважения к зятю Пересветов не питал, но подталкивать семью на развал не считал возможным, — свои дела пусть они решают между собой сами. В то же время по-человечески и по-отцовски чувствовал себя вправе, даже обязанным воевать против грязной лжи. Поэтому решил поговорить начистоту с Борисом.

Позвонив ему на завод, он сказал, что сегодня будет на Кузнецком мосту в «Книжной лавке» писателей перед ее закрытием. Борис наведывался в нее иногда с тестем, пользуясь возможностью приобрести что-нибудь новенькое из книг, и на сей раз охотно туда приехал по окончании рабочего дня.

Купив книги, вышли на улицу. Снежинки лениво крутились в ореолах электрических фонарей, погода располагала к пешей прогулке. Выбравшись из людской толчеи Кузнецкого моста, поднялись по пригорку до улицы Горького, свернули вправо и пошли по ней в сторону Белорусского вокзала.

Даже при уличном освещении было заметно, как от первых же слов тестя смуглое лицо Бориса густо покраснело.

— Откуда вы знаете? — спросил он. — Кто вам сказал?

— Это не имеет значения, — спокойно отвечал Пересветов. — Ведь это правда?

Отрицать у Бориса не повернулся язык. Помолчав, он спросил:

— Вы знаете эту женщину?

— И это неважно. Важно одно: что вы собираетесь делать?

Борис опять помолчал. Заметно было его усилие взять себя в руки.

— Но, Константин Андреевич, — начал он, — ведь это чепуха. Эпизод, мимолетное знакомство. Она значительно меня старше… И вообще… Ничего серьезного с моей стороны, уверяю вас, да и с ее тоже, я думаю.

— Мимолетному свойственно превращаться в длительное.

— Да нет же, нет оснований этого опасаться.

— Так что же вы думаете делать? — повторил вопрос тесть.

— Все это кончится, само собой оборвется.

— Чтобы затем последовал новый эпизод?

— Ну вот! Вы во всем такой строгий…

— Но если вы ждете, что «это» кончится само собой, так ведь может и новое само собой начаться. Как вас понять? Вы полагаете, что обманывать Наташу, изменять ей — в порядке вещей? Семейная жизнь, построенная на лжи, вас вполне устраивает? Может быть, вы уже приучили себя к этому?

— Да что вы! Константин Андреевич! У вас нет никаких оснований думать так.

— До сих пор я и не думал, но после ваших слов поневоле буду так думать.

— Хотите, я сегодня же с ней порву?

— Чего хочу и чего не хочу, это не имеет ровно никакого значения, — начиная раздражаться, возразил Пересветов. — Чего вы сами хотите, в этом главное. В третий раз спрашиваю: что вы намерены делать?

— Хорошо, этого больше не будет.

— Да вы, пожалуйста, не делайте вид, будто строгий тесть принуждает вас отказаться от приятной интрижки. Отдайте себе полный отчет в ваших собственных чувствах, в последствиях вашего поведения и поступайте как знаете. Помните только, что на понуждении себя к обязанностям отца и мужа прочная семья не строится.

— Мне моя семья дороже любой интрижки!

— В самом деле? Так что же вы так поздно спохватываетесь? И надолго ли у вас это «дороже»?

— Буду стараться, чтобы надолго.

— Все-таки надолго? А не навсегда? Хм…

— Константин Андреевич! Я уже не в первый раз убеждаюсь, что мы с вами разных поколений. Вы никогда своей жене не изменяли, а в наше время смотрят на это значительно проще. Вам меня трудно понять.

— Поколения и времена тут совершенно ни при чем Всегда были и будут всякие люди, живущие каждый на свой образец. Дело в человеке: способен ли он на ложь своим близким или нет? Мы с моей первой женой Ольгой Федоровной при первой встрече, когда ей было пятнадцать лет, а мне шестнадцать с половиной, ударили по рукам: говорить друг другу всегда только правду. Когда поженились и прожили вместе не один год, мне вдруг понравилась другая женщина. Ничего, даже мимолетного поцелуя у нас с ней не было, но мне показалось, что я могу полюбить ее, и я признался в этом моей жене.