Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Но для этого нужно только одно: биологическая идентичность. Если нация сумеет избежать в максимальной степени браков с инородцами, сохранит свою кровь в максимальной чистоте — вот тогда только она и сохранится, останется сама собой. Биологическая константа обеспечит и социальную, и духовную идентичность, самотождественность. А беречь духовную закоснелость, препятствовать духовным изменениям, росту — что может быть глупее? «Каков в колыбельку, таков и в могилку» — да ведь это только про дебила, неспособного к развитию, так говорится. А человек всегда готов к изменению, к развитию, если он не дебил или не труп, который уж ничего не слышит, не видит и не понимает. Разве старик, проживший большую жизнь, уходит в могилу с теми же представлениями о мире и о себе, с какими шёл в первый класс школы?

Много раз за время своего земного существования разумный индивид меняет свои взгляды, порой весьма радикально, вплоть до противоположных, избавляясь от предрассудков, развивая свои представления от простого к сложному. На то и ум ему дан, чтобы умнеть, учиться новому. Точно так же и нация, взростая и взрослея, непременно должна «изменять самой себе», становясь зрелее, мудрее, опытнее, сложнее, отрицая саму себя — наивную, примитивную, неразвитую, сбрасывая с себя ветхую шкуру старых предрассудков, мешающую дальнейшему духовному росту. Разве русичи времён Святослава Хороброго во всём духовно тождественны нам, сегодняшним? Но мы с ними, тем не менее, — один народ, ибо мы биологически идентичны, как это установлено антропологами. И потомки наши будут одним народом с нами, во что бы они не верили и каким бы ценностям ни поклонялись, если только сохранят с нами биологическое единство по основному набору этнодиагностических маркеров. И наоборот, если они утратят биологическое единство с нами, растворятся в иных народах либо вольют в свои жилы иную кровь — неважно, будь то кровь завоевателей или покоренных народов — от русских останется в лучшем случае только имя. А то и его не станет. Греки — не эллины; итальянцы — не римляне; копты — не египтяне…

Новое вино и старые мехи: консерватизм или ретроградство?

Вот как понимают суть своей задачи наши доктринёры-смыслократы: «Из опыта традиции мы черпаем решения острейших вопросов современности» (117).

А вот как понимал дело глубочайший учёный-историк ХХ века Арнольд Тойнби: «Общество, ориентированное на верность традициям, своему прошлому, обречено на исчезновение. Общество, ориентированное на своё настоящее, обречено на застой. И только общество, ориентированное на будущее, способно развиваться».

Какая точка зрения ближе вам, читатель? Мне — вторая. Я — представитель весьма широкого и растущего слоя русской интеллигенции, трактующего национализм как авангардную, а вовсе не консервативную традицию.

Между тем, смыслократы твердят с достойным лучшего применения упорством:

«От каждого из нас требуется сознательное участие в восстановлении традиций и в творчестве “Руси новой по старому образцу”» (26).

А почему именно по старому? Не объяснено.

«Неодолимость нового» — вот достойный размышления закон, выдвинутый и обоснованный ещё Гегелем. Нового! А у них — старое. От вчерашнего дня (коммунизм) они почему-то зовут нас не к завтрашнему (национализм), а к позавчерашнему (православная монархия)! И на этом пути наши реваншисты замечтались о несбыточном. Как в известном романсе: «Пусть даже время рукой беспощадною Мне указало, что было в вас ложного, Все же лечу я к вам памятью жадною, В прошлом ответа ищу невозможного, Ночи безумные!».

Идеология реванша вообще непродуктивна, она обращена в прошлое: «Мама, роди меня обратно!». Поэтому авторы и пишут: «Мы ставили перед собой задачу не изобрести Русскую доктрину, а совершить над собой усилие, чтобы пробиться к себе, к своей собственной сущности, своему Я. Нам требуется не учреждение нового государства, а прорыв к традиционному русскому государству» (18).

Прорывались к себе доктринёры явно методом подкопа, роя в глубинах времен, не выходя на свет божий, как можаевский мужик. Прорвались! А сущность-то русская тем временем уехала далеко в другое место. Ибо вовсе не обязана была сидеть там же, где сидела в XIX веке. И вот теперь «свое Я» глядится в зеркало Русской доктрины и… не узнает себя. А что же оно сегодня собой представляет, это «свое Я»? Об этом говорит главный аналитик ВЦИОМ Леонтий Бызов в цитированной выше статье: