Украденная беременность

Возможно, он терпел бы Лику и дальше, если бы девушка не вообразила вдруг, что любовник может как-то повлиять на руководство компании, в которой она трудилась, и помочь ей подняться по карьерной лестнице. Когда Лукьянов отказался способствовать ее продвижению, женщина целую неделю то скандалила, то молча дулась, а потом собрала вещи и ушла от сожителя. В тот день он искренне поблагодарил провидение, что на предложение о замужестве, сделанное месяца через три после знакомства, Анжела сказала решительное «нет».

Понимал ли он, Федор, когда начинал встречаться с Ликой, что девушка намерена использовать его, и ни о какой любви и речи быть не может? Да, понимал. И испытывал от этого какое-то странное облегчение.

Такое же, как и в предыдущих отношениях с выпускницей «Щуки» Марией. Маша, актриса, пожалуй, была самой эмоциональной из трех женщин, с которыми встречался Лукьянов. Только вот в отношениях с ним, с Федором, ей почему-то нравилось играть роль жертвы — непонятой, недооцененной, недолюбленной. И ладно бы она сама вкладывалась в отношения заботой, пониманием, теплом и ждала взаимности. Но ничего этого не было…

Проанализировав все три истории, Лукьянов честно признал: он сам все эти годы выбирал женщин холодных, эгоистичных, склонных использовать его в своих целях и не желающих ничего давать взамен. Ну, кроме доступа к телу…

«Зачем я так делаю? Почему мне легче быть рядом с теми, кто меня гарантированно не полюбит? От кого точно не приходится ждать ни тепла, ни заботы, ни поддержки?» — спросил себя мужчина. Ответ, как оказалось, лежал на поверхности, но был очень неприятен.

***

В возрасте двенадцати лет Федор узнал, как это больно — терять тех, кого любишь больше жизни. Но эта потеря оказалась не единственной. Когда у мальчика Феди начались приступы, почти все друзья отвернулись от него. Кому охота водиться с припадочным? А в возрасте пятнадцати лет он получил еще один урок, после которого начал, сам того не понимая, избегать близких, доверительных отношений с женщинами.

В пятнадцать Федя Лукьянов влюбился — так, как умеют влюбляться только подростки: всем своим существом, не думая, не оценивая, не пытаясь что-то выгадать и как-то схитрить. Девочка, покорившее юное сердце, была восхитительна вся — от звучно-певучего имени Виталина до кончиков покрытых нежным перламутрово-розовым лаком ногтей.

Ее улыбка снилась Федору ночами. Ее удивительные тепло-карие глаза, опушенные чуть загнутыми на кончиках ресницами, смотрели, казалось, прямо в душу. Ее смех проникал в его грудную клетку и дрожал где-то внутри, заставляя задыхаться и трепетать, теряя голос и разум…

Федя Лукьянов решился познакомиться с Виталиной, которая училась в другой школе, на музыкальном вечере, устроенном консерваторией для будущих абитуриентов. Они сидели рядом во время концерта, потом пошли в холл, где для молодежи устроили танцы в стиле ретро. Лукьянов пригласил Виту на медленный танец, и она не отказала. После танцев парень уговорил девушку, чтобы она разрешила проводить ее до дома.

Вита и Федор начали встречаться. У них было все: прогулки под дождем, песни под гитару на крыше, поцелуи, от которых хотелось летать, откровенные разговоры и тесные объятия. Об одном Федор так и не решился рассказать: о своих приступах. Не знал, как это сделать и раз за разом откладывал признания на потом.

«Ты была моей тайной, зазнобой моей» — пела Арбенина. Тайной Федора была Виталина. Вита. Временами светлая, легкая, смешливая. Временами — серьезная, вдумчивая и строгая.

А потом тайное стало явным.

Вита и Федор гуляли в весеннем парке. Он — после тренировки. Вита — после репетиции в театральном кружке. И надо же было им столкнуться с одноклассником Лукьянова, Васькой Лепехиным.

— Витюха! — завопил Василий, и его вопль сопровождался дружным ржанием дружков-подпевал. — Ты что — встречаешься с этим припадочным?

Оказалось, Василий когда-то жил в одном подъезде с Виталиной, и теперь, на правах старого знакомого, решил предостеречь девчонку, что она выбрала себе неподходящего поклонника.

— Почему — припадочным? — не поняла Вита. — Вечно ты гадости о людях говоришь!

— Это правда, — Васька демонстративно сплюнул себе под ноги. — У Луки приступы трясучки бывают. Садится ни с того ни с сего на землю, начинает ее скрести, и пищит при этом «е-е-е», «е-е-е».

Федор стоял и молчал. Он не знал, не понимал, как остановить Лепехина. Как заставить его замолчать. Дать в морду? Но за что? Ведь Васька говорил правду.

Виталина, не выпуская похолодевшей ладони Федора, сама закончила этот неприятный разговор:

— Отвали от меня, Лепеха. Я сама разберусь, с кем мне дружить и с кем встречаться!

— Ну-ну, Витюха. Смотри, не пожалей. Из нашей школы ни одна девчонка с ним встречаться не захотела!

Продолжая смеяться, компания подростков удалилась.

Федор и Вита остались наедине.

Девушка повернулась к Лукьянову, который, кажется, за эти несколько секунд разучился дышать, посмотрела на него серьезно:

— Это правда, Федь? Ты болен и у тебя бывают какие-то приступы?