Украденная душа

На кухне было жарко, пахло выпечкой и специями. В четырёх печах шипело пламя, а в котлах бурлила и плевалась кипятком вода. Целая армия кухарок, обёрнутых в фартуки, резала, стругала, давила, сыпала, перчила, катала и помешивала. Двадцать умелых рук, измазанных в масле, муке и горчице, отстукивали ритм ножами, ложками и деревянными молотками. Старшая по кухне крикнула Исме, чтобы та поставила воду у бочонка с уксусом и помогла перебрать крупу в соседней комнате, где этим уже занимались другие послушницы. Ис не была служительницей церкви, но возражать не стала и потому молча пошла, куда приказала старшая.

За большим столом, приставленным к окну, сидели юные служительницы Палланты. Они чуть слышно шептались между собой и перебирали корруковые зёрна. Не слишком умело, но зато с присущей будущим монахиням и жрицам щепетильностью.

– Так, значит, и здесь наша крупа в почёте! – негромко восхитилась Ис и села на скамейку рядом с одной из послушниц.

Через пару минут в комнату вошли Беррэ с Айолой, обсуждая что-то на южном наречии. Мягкие голоса их смешались с влетевшими в комнату нотками гвоздики, тмина и кардамона. Вдохнув сладковатые ароматы, донесшиеся с кухни, Исма представила далёкий остров, где царит вечное лето, а люди смуглые, как земля, и свободные, как ветер. Такой вот счастливой и прекрасной ей виделась родина «ильсатских ящерок». «Но если б это было правдой, разве отправились бы они в паломничество? – спросила себя Ис. – Разве стали бы Айо и Беррэ рисковать своими жизнями, плывя на корабле через Кипящее Море, карабкаясь по снежным скалам и убегая от злобного колдуна с перевала Сумеречных Зорь?»

– Аамжаралан! Привет, Ис! – поздоровалась Айола на родном наречии. – Тебя тоже сюда сослали? А мы вот вернулись с Рыночной Площади. Тащили на спинах здоровенные корзины с клубнями этой… как её там…

– Репы, – подсказала Беррэ и потёрла шею, сурово сверкнув глазами.

– Точно! Здоровенные корзины с репой. Еле донесли, а старшая даже спасибо не сказала.

– Да ей некогда, Айо, не бери в голову. Мне бабушка говорила, что в жизни нужно оставаться спокойной и в радостях, и в горестях, что иначе сердца не сберечь. Но сама-то она переживала часто. По пустякам и не только. Особенно в последние годы.

Исма смахнула рукой пригоршню чёрных зёрен в деревянное ведёрко.

– А у тебя хорошо получается, Ис! Сейчас мы поможем.

«Ильсатские ящерки» сели напротив и тоже принялись перебирать коррук. На удивление Исмы, получалось это у них ещё хуже, чем у послушниц. Некоторое время они увлечённо занимались делом, а потом Айо сказала:

– Знаешь, на Ильсате есть поверье, что пока мы помним ушедших и произносим их имена, они могут нас слышать и являться во снах. Какой была твоя бабушка, Ис? Расскажи нам что-нибудь про неё.

– Хорошо. – Голос Исмы дрогнул. – Её звали Омма. Она была чудесной и доброй. Мы любили гулять в лесах и слушать, как скрипят деревья. Бабушка подарила мне вторую душу и подсказала, как найти третью, хоть это и было запрещено. Наверное, она поступила так из-за Тара. Омма жила своим умом и всегда говорила что думает. Она любила жизнь, семью и Валь’Стэ, а ещё от неё пахло можжевельником. Бабушка просила по ней не тосковать, но я не могу. Мне очень её не хватает.

– Она знает, Ис, и гордится тобой! Ты тоже добрая и сильная. Ты спасла нас от мага. То есть вы с Фрасой, конечно, но Эссу держала за руку ты, а не лисёнок. Даалан маади вахаллан. Прости, что говорю на чужом тебе языке, но это сложное понятие, а я тоскую по родине. Ты носишь дух героя. Он есть не у каждого человека. На Ильсате ты стала бы матерью племени.

– Спасибо за эти слова, Айо, но что значит быть матерью племени? И что это за дух героя такой? Я хочу больше узнать о вашей стране.

В комнате повисла тишина. Послушницы не шевелились и заворожённо глядели на темнокожих паломниц. Беррэ громко кашлянула в кулак, и девушки снова взялись за работу. В ведёрко Исмы упала очередная горсть.

– Ну-у-у, мать племени – это кто-то вроде Оззо, но ей не нужны храмы и священные писания, чтобы править. У нас мало кто верит в Алую Богиню, но мы тоже живём общинами: женщины отдельно, мужчины отдельно. Здесь людей разделили и отправили в разные дома, а на Ильсате племя разделено на две деревни, поэтому мы почитаем Отца и Мать, стерегущих половины целого.

– Строгие у вас обычаи… Получается, будь я уроженкой острова и пожелай я увидеть брата, мне бы этого не позволили?

– Нет. Мы видели старших братьев лишь однажды, в сезон дождя, когда они выбирали жён. И то, если бы Мать не приказала нам выйти из Круга Невест, мы бы ни о чём не догадались.