Украденная юность

Мелочным отец никогда не был. Но как раз теперь нельзя было жить беззаботно, теперь все зависело от их оперативности. А если отец будет продолжать в том же духе… Губертус сказал ему об этом. Но отец отмахнулся.

— Поживем — увидим, мальчик. Времена меняются. Пока я ничего не могу предпринять. Да и тебе после всего пережитого неплохо сейчас отдохнуть.

Губертус промолчал в ответ. Но с отцом не согласился. Отто Брандт, казалось, угадал его мысли и заявил:

— В настоящий момент вновь открыть свою строительную фирму я не могу, я же умер. А попасть в лагерь для интернированных у меня нет ни малейшей охоты.

Он обмакнул сигару в вино, закурил и сказал:

— Я тут в свое время спровадил на тот свет кое-кого из своих конкурентов-евреев. Они попали в газовую камеру — о чем я весьма сожалею, я этого не хотел. Но если меня теперь схватят, то вполне возможно, что под горячую руку и повесят. Стало быть, надо мне держаться сейчас тише воды, ниже травы и на время стушеваться Понял?

— Да, — Губертус улыбнулся.

Значит, папаша все-таки разоткровенничался.

— Слушай-ка, Губерт, — отец перегнулся к нему через стол, — Эй, кельнер, коньяку. — Он продолжал после того, как кельнер поставил рюмки на стол. — Я надежно пристроил наше состояние. Бумаги и деньги — золотые марки, понятно, — положены в швейцарский банк. Дельце-то ведь я с гаулейтером обстряпал. — Он залпом выпил коньяк. — Беспокоиться нам, следовательно, не о чем, так чего же ради мне мучиться? И по правде говоря, боюсь я, черт побери. Сам не знаю, откуда он берется, страх этот. — Он приказал подать еще коньяку. — Я хорошо все устроил, перевел свою фирму в Мюнхен. Русским остался никому не нужный хлам. А тут вдруг арестовывают гаулейтера, именно нашего друга… Сам не знаю, что со мной стало, хожу как неприкаянный.

— Да тебе, отец, просто чудятся всякие ужасы.

— Возможно, — пробурчал отец, — но попробуй с ними бороться. У меня такое ощущение, будто земля из-под ног уходит. Попросту нервы не в порядке.

Вот сидит отец, этот массивный, сильный человек, обычно такой хладнокровный, с несравненной наглостью работавший на два фронта, симулировавший собственную смерть, чтобы спасти свое добро и свою шкуру, и у этого человека не в порядке нервы! Губертус пригубил коньяк. Пусть отец пьет, сам он будет осторожен.

— Ты понимаешь меня? — спросил Отто Брандт.

Губертус резко ответил:

— Нет! Я тебя не понимаю, при всем желании — не понимаю! Никогда не следует останавливаться на полпути, отец, надо биться до последнего. А ты говоришь об отдыхе… Но ты хоть установил связи?

Ответа не последовало. «Значит, нет, — решил Губертус, — отец начинает меня тревожить. Может, было бы лучше, если бы он…» Губертус сам рассердился на свои мысли. Чепуха, отец в полном порядке, просто он переутомлен, это пройдет.

— Ты, по крайней мере, знаешь, как обстоят дела с Геленом? — спросил Губертус.

Отец покачал головой. Даже этого он не знает. Ладно, видно, нет смысла говорить дальше на эту тему. К тому же отец уже пьян.

— Завтра спокойно обсудим все это, — сказал сын. — А теперь повеселимся. Нельзя ли пригласить девушек к столу?

Тут строитель Брандт понимающе хохотнул.

— Наконец-то ты заговорил разумно, мальчик.

Он жестом пригласил девушек, сидевших в баре у стойки. А кельнеру крикнул.

— Открой-ка несколько бутылок шампанского!

Было около полуночи, когда Губертус почувствовал на плече чью-то руку и кто-то произнес над ним:

— Здорово, Брандт. Я же говорил вам, что мы еще встретимся!

Губертус вскочил и уставился в знакомое лисье лицо. В последний раз он видел его в Берлине в убежище Гитлера. Принадлежало оно капитану главного штаба.

— Дружище Юргенс, откуда вы взялись?

Капитан явно наслаждался удивлением Брандта и небрежно заметил:

— Худое споро, не сорвешь скоро. — Он кивнул в сторону бара. — Мне надо с вами поговорить. — На пьяного строителя он не обратил никакого внимания.

Губертус шепнул своей соседке:

— Извини, дела.

В баре Юргенс заказал виски.

— Уже два дня я бегаю за вами» Брандт, — проворчал он.

— Я только сегодня прибыл.

Юргенс усмехнулся.

— Как жилось у Деница? Дело дрянь, а? Н-да… мы представляли себе все это совсем иначе. Кстати, Вольф снова вынырнул, помните, доверенное лицо Бормана у Деница. — И он с таинственным видом подмигнул Губертусу.

Штандартенюнкер в отставке повертел наполненную рюмку. Он не совсем понимал этого Юргенса: капитан принадлежал к штабу Гелена, и для штаба Гелена он, Губертус, должен был работать на севере. Но там от его услуг отказались. А теперь вдруг появляется этот капитан и утверждает, что разыскивает его. Что за игру он ведет? Какое задание привезла с собой эта ищейка, и почему майор Хаазе во Фленсбурге не намекнул ему на это? Губертус недоверчиво разглядывал капитана. Тот встретил его взгляд насмешливой улыбкой.