Украденная победа 14-го года

Та тревожная обстановка, в которой жила в те дни столица империи, взорвалась на второй день после отъезда царя, и этот взрыв напрямую был связан с готовящимся государственным переворотом. Петербург уже давно представлял из себя приграничный фронтовой город, где все было ненадежно; и власть, и Дума, и переполненный войсками военный гарнизон, и брожение в рядах буржуазии и рабочих кварталах. В начале февраля Петроград изъяли из зоны ответственности командования Северного фронта, и в нем был сформирован Петроградский военный округ, с возложением на него обязанностей по обеспечению безопасности столицы и прилегающих к нему близлежащих гарнизонов. Это решение было принято тайно, без обсуждения в штабе Ставки, так же, как самовольно был издан приказ министра внутренних дел Протопопова, вводивший в стране, из-за нехватки железнодорожного транспорта для перевозки новобранцев, территориальный принцип призыва в армию. Петроградские, гвардейские и другие полки тут же были укомплектованы рабочими города, которые были революционно настроенны, к ним беспрепятственно проникали агитаторы и диверсанты, противники самодержавия и России[435].При этом, никто не подумал о смене ненадежных частей и замене их верными войсками, а командующим войсками был назначен генерал Хабалов, совершенно не подготовленный к этому человек, который внес в общую неразбериху свое неумение руководить войсками в чрезвычайных обстоятельствах.

Поддержание порядка в столице власть рассчитывала обеспечивать с помощью полицейских, число которых в городе увеличивалось, их стали вооружать пулеметами[436]. Обстановка лучше не становилась, она с часу на час ухудшалась. От неустройств и отсутствия всякой объективной информации, в столице империи беспрерывно плодились различные слухи, порождающие среди населения тревогу и беспокойство. В числе слухов был и такой, что правительство желает «устроить революцию», подавив которую, хочет заключить сепаратный мир с Германией[437]. Говорили, что правительство на 14 февраля, когда должна была открыться очередная сессия Государственной Думы, готовило три демонстрации: черносотенную, пораженческую, требующую немедленного заключения мира с Германией и оборонческую, выражающую взгляды рабочих групп военно-промышленных комитетов, требующих доведения войны до победного конца. Обывателей пугали, что участникам этих демонстраций раздавали оружие, а полиция хотела их столкнуть на улицах Петрограда.

Стало известно, что Протопопов затребовал у губернаторов подробных сведений, как относится население к началу думских работ и думским речам. Журналистам каким-то образом удалось ознакомиться с губернаторскими ответами, и в них заметна была полная индифферентность населения к этому событию в жизни страны. Как перед грозою, было тихо, но тревожно и душно.

Начало работы парламентской сессии Думы не было ничем заметным даже для самих депутатов, настроение которых, в большинстве своем, было унылым и склонным к разброду. Выразитель крайнего правого фланга думской оппозиции Пуришкевич в первом заседании заявил: «Я сознаю бесцельность думских речей, признаю безнадежность в данный момент работы Думы, – никакая работа Думы, никакие речи в ней не помогут. Нас, – продолжал он, – распустят, распустят скоро и совсем распустят»[438]. Этот влиятельный депутат, очевидно, владел информацией, что у председателя правительства уже имелся указ царя о досрочном роспуске Государственной Думы и Государственного совета. Казалось, все складывается так, что четвертая Дума закончит свою последнюю сессию бесцветно и безрадостно.